Мое обнаженное сердце

Гг. Андре Жанрон⁹, Рибо¹⁰, Мане¹¹ тоже недавно сделали несколько опытов в технике офорта, которые г-н Кадар приютил в своей витрине на улице Ришелье.

Наконец, мы узнаем, что и Джон-Льюис Браун¹² хочет пуститься в пляс. Г-н Браун, наш соотечественник несмотря на свое английское происхождение, в ком все знатоки уже угадывают более смелого и более утонченного продолжателя Альфреда де Дре¹³ и, быть может, соперника Эжена Лами¹⁴, очевидно, сумеет внести во тьму эстампа всю ясность и элегантность своей англо-французской живописи.

Среди различных способов выражения в изобразительном искусстве офорт ближе всего к литературному и лучше всего приспособлен для того, чтобы раскрыть непосредственного человека. Стало быть, да здравствует офорт!

Продажа коллекции г-на Эжена Пио

Мне всегда было трудно понять, как коллекционеры могут расстаться со своими коллекциями иначе, нежели из-за смерти. Разумеется, я не говорю о спекулянтах-любителях, за показным вкусом которых прячется просто желание наживы. Я говорю о тех, кто медленно и страстно собирал предметы искусства в согласии с собственной натурой. Каждому из них его коллекция должна видеться семьей, которую он сам выбрал. Но, к несчастью, случаются в этом мире и другие крайности помимо смерти, почти столь же требовательные, и лишь они одни могут объяснить трагедию разлуки и прощания навек. Тем не менее надо добавить: тот, кто на протяжении многих лет любовался, постоянно видел и анализировал произведения искусства или диковины, сохраняет об этом в памяти некий утешительный образ.

В субботу 23 апреля и в воскресенье 24-го будет открыта выставка¹ коллекции г-на Эжена Пио², основателя журнала «Кабине де ль’Аматер». Очень хорошие коллекции, которым присуща серьезность и искренность, редки. Эта, вполне известная всем истинным ценителям, – результат наилучшего отбора, квинтэссенция многих коллекций, уже собранных г-ном Пио. Я редко видел собрание бронзы, столь интересное с двойной точки зрения: искусства и истории. Итальянская бронзовая скульптура эпохи Возрождения; терракотовые статуэтки; глазурованная терракота; Микеланджело, Донателло³, Джамболонья⁴, Лука делла Роббиа⁵; фаянсовые изделия различного

производства – всё первоклассные вещи, особенно испано-арабские; восточные бронзовые вазы – резные, гравированные и чеканные; ковры и ткани азиатского стиля; несколько полотен, среди которых голова св. Елизаветы кисти Рафаэля, написанная на холсте темперой; два прелестных портрета кисти Розальбы⁶; один рисунок Микеланджело и любопытные зарисовки г-на Мессонье⁷ с драгоценнейших доспехов из Артиллерийского музея; венецианские миниатюры, миниатюры из рукописей; мрамор античный, греческий, эпохи Возрождения; древние гончарные изделия и стекло; наконец, триста шестьдесят медалей эпохи Возрождения из разных стран, образующих настоящую историческую энциклопедию в бронзе, – таков, или почти, краткий обзор этого великолепного каталога. Такие богатства, разобранные или, вернее, незамысловато нагроможденные подобно сокровищам покойного Соважо⁸ в четырех-пяти мансардах, через два дня будут предоставлены алчности тех, кто испытывает благородную страсть к старине. Но наверняка самое прекрасное и любопытное в этой коллекции – три бронзовые работы Микеланджело. Г-н Пио в посвященной им сопроводительной заметке избежал с более чем редкой для любителя скромностью высказывать собственное утвердительное суждение, видимо желая позволить знатокам узнать очевидную и неоспоримую руку мастера. И из этих трех одинаково прекрасных произведений больше других врезается в память бронзовая маска самого Микеланджело, так глубоко запечатлевшая печаль этого блистательного гения.

Заметки о философском искусстве

Назидательная живопись Замечание об утопии Шенавара 1

I

В Шенаваре два человека – утопист и художник. Он хочет добиться похвалы за свои утопии, но порой вопреки утопиям в нем преобладает художник.

Живопись родилась в Храме. Она происходит от Святости. Современный Храм, современная Святость – это Революция. Значит, создадим Храм Революции, а живопись сделаем революционной. То есть в современном Пантеоне будет содержаться история Человечества.

Пан должен убить Бога. Пан – это народ. Химерическая эстетика, то есть a postriori, индивидуальная, искусственная, заменяется стихийной, неизбежной, жизненно насущной эстетикой народа.

Так Вагнер преобразовал греческую трагедию, стихийно возникшую в Греции².

Революция – это не религия, потому что у нее нет ни пророков, ни святых, ни чудес, и ее цель – отвергнуть все это.

Есть кое-что хорошее в тезисе Шенавара – это попросту презрение к безделушкам и убеждение, что великая живопись опирается на великие идеи.

Впрочем, он очень наивен, как и все утописты. Предполагает у всех людей равную любовь к праведности (святость) и равное смирение. Честный человек, превосходный человек!

Одинокий гордец, чуждый жизни.

II