Мое обретение полюса

Задолго до того как показались берега Гренландии, мы стали свидетелями тех красот, которые может предложить путешественнику только Север. Подобно огромным сапфирам, в золотом море плавали айсберги. Громоздящиеся массы льда величественно вздымались, ослепляя и радуя своим великолепием. Шхуна вошла в удивительно желтое море, поверхность которого вскоре словно покрылась расплавленным серебром. Поразительно яркие краски Севера не уступают цветовой гамме тропических морей, однако здесь они поражают неким стальным налетом, напоминая о суровом сердце своего края. Так или иначе иногда мне казалось, что все это великолепие — мерцающее в воде отражение еще не видимых нам ледяных гор Гренландии.

Мы перекладывали руль с борта на борт, обходя айсберги, огибали плоские массы плавающего льда, чтобы не напороться на предательские подводные «шпоры». Мы медленно продвигались по этой волшебной водной стране в районы, богатые животными. Это было поразительное зрелище: под лучами солнца в воде плескались тюлени, они дремали на ледяных полях, будто хотели показать нам, что на Севере тоже существуют контрасты холода и тепла. Часто взмахивая крыльями, чайки стрелами проносились во всех направлениях. Резвились дельфины, демонстрируя свои быстрые, плавные прыжки, а несколько китов дополнили эту магически притягательную, будто нереальную картину.

Наконец на горизонте смутно обозначился берег, окутанный сияющей пурпурно-золотистой пеленой. Посвежело, паруса наполнились ветром, скорость шхуны увеличилась. Мы постепенно приближались к Хольстейнсборгу и взяли на один румб ближе к берегу. Ярко освещенная, с четкими тенями земля вырисовывалась подобно барельефу, и нам казалось, что ее можно достичь за какой-то час. Но то был оптический обман, какой наблюдается в прозрачном воздухе в Скалистых горах. На самом деле земля, кажущаяся совсем близко, была от нас на расстоянии по меньшей мере 40 миль.[56] На фоне морозной синевы виднелись глубокие долины, покрытые медлительными, столетиями ползущими ледниками. обрывающимися в море, иссеченные ветрами мысы. Это была земля горделивого отчаяния.

Мы взяли еще на один румб ближе к берегу. Ветер оставался попутным и сильным. Шхуна, неся всю, до последнего квадратного дюйма,[57] парусину, летела вперед.

Затем перед нами предстали скалистые острова, орошаемые облаками брызг, избитые дрейфующими ледяными полями. Там в изобилии гнездятся гаги, которые проводят короткое лето в Арктике. Мы увидели внушающие ужасы утесы цвета терракоты и кордовской кожи, где устроили себе жилища мириады птиц. Шумным облаком они вились над этими утесами, оглашая окрестности хриплыми криками. В бинокль нам удалось рассмотреть, сколь характерны для этой земли крошечные пятна растительности цвета тюленьей кожи и изумруда. Эти пятна были настолько крошечными, что пришлось только удивляться капризу Эрика Рыжего,[58] заставившему его назвать это побережье Гренландией, что рисует воображению роскошные деревья и кустарники и вообще буйную растительность. Ни одна земля на свете, наверное, не была названа так неверно, конечно, если только этот Эрик не был любителем грубых шуток.

Промеж высоких мысов вглубь уходили фьорды — извилистые отроги, рукава моря, тянущиеся на многие мили. Эти спокойные, запертые берегами воды — излюбленные охотничьи и рыболовные угодья эскимосов. В наши дни они охотятся и ловят рыбу так же, как это делали столетия назад их предки. Эскимосы одеваются в шкуры животных, и лишь иногда на ком-либо мелькнет пестрая датская тряпка. Большинство эскимосов все еще пользуются копьями и острогами и, таким образом, хотя бы внешне, остаются в жизни такими же, какими их видел сам Эрик.

Это изрезанное фьордами побережье, низкие острова, айсберги, плавучие ледяные поля, избитые непогодой мысы в красочные картины животной жизни доставляют наблюдателю огромное удовольствие, но в то же время эти края сулят самые страшные опасности для мореплавания. Дело не только во множестве подводных камней и льдин — там нет маяков, которые отмечали бы эти опасности, а на горизонте всегда маячат признаки неумолимо надвигающихся штормов. Покуда мы шли вдоль берега, наши штурманы проводили ночи, полные тревог и волнений. Чем дальше на север мы продвигались, тем короче становились ночи, ярче дни, и это в сочетании с эпизодически возникающим сиянием несколько разряжало напряженную обстановку.