Мое обретение полюса

Эскимосы были настолько возбуждены, что чуть не позабыли про весла. За многие месяцы это был первый призыв дикой живой природы, который мы слышали. Мы достаточно исхудали для того, чтобы оценить по достоинству его значение для нас. Наконец лодка уткнулась в лед, и мы рассеялись по нему, выбирая подходящую позицию. Все благоприятствовало нам. Мы ни на секунду не позволяли сомнению закрасться в наши души, хотя в действительности наш план атаки был равноценен нападению на слона с перочинным ножом.

Мы сгрудились за необычно высоким ледяным шпилем всего в нескольких сотнях ярдов от стада. Десять огромных животных лениво распростерлись под теплыми лучами солнца. Несколько беспокойных малышей досаждали своим спящим матерям. К зверям тянулась великолепная цепочка торосов, за которыми мы могли подобраться вплотную к животным. Крепко сжимая в руках наше оружие — гарпуны и лини, мы начали атаку. Неожиданно Этукишук крикнул: «Наннук!» (Медведь).

Мы остановились. Наше оружие не могло соперничать с клыками медведя. Однако мы были слишком голодны для того, чтобы отступить. Медведь не обращал на нас никакого внимания. Его нос был направлен в сторону интересовавших его моржей. Медленно и расчетливо он подползал к храпящему стаду, а мы в бессильном гневе наблюдали за ним. Наше положение было безнадежным. Медведь вытянул свою длинную шею, сверкнули его клыки, и молодой морж забился на льдине. Все моржи разом проснулись, но слишком поздно для того, чтобы дать ответное сражение. В испуге рассерженные моржи плюхнулись в воду, а медведь отбежал на безопасное расстояние, где и уселся, чтобы с комфортом пообедать. Мы не интересовали ни медведя, ни обеспокоенных гигантов.

Мы еле волочили ставшие словно ватными ноги, когда возвращались к лодке. На сверкающие воды теперь словно легла тень опасности, поскольку в любой момент на нас могли напасть разъяренные животные. Мы переправлялись на голый берег кружным путем, держась спасительных плавающих льдин.

На сушу опустилась холодная, безрадостная ночь. Нам было не до сна. В лагуне мы обнаружили каких-то двигающихся тварей. После краткого изучения их стрелообразных движений мы догадались, что это была рыба. Тщательные поиски под камнями в воде позволили нам набрать несколько пригоршней крошечных, оперенных плавниками мальков. Я испытал чувство благодарности к судьбе, когда увидел, что нам было чем поужинать. Мы съели извивающихся рыбок сырыми. Стряпня была делом невозможным, потому что у нас не было ни жира, ни «дров».

На следующий день в полдень солнце зажглось настоящим огнем, а не тем притворным, лишенным тепла светом, которым вот уже несколько недель оно освещало все вокруг и ночью и днем. Ни единым колебанием воздух не тревожил синюю сверкающую поверхность вод. Повсюду был рассеян лед. Тяжелый паковый лед был дальше, однако на нем мы заметили несколько подозрительных темных пятен. В бинокль мы увидели моржей. По-видимому, они крепко спали, потому что мы не слышали их криков, и там, где они расположились, было достаточно места для охоты как медведю, так и человеку.

Мы отважились направиться к ним, испытывая дикое желание попробовать сырого мяса. Когда мы приблизились, то заметили в воде еще несколько групп животных. Те причинили нам много беспокойства. Они не выказывали по отношению к нам дурного расположения духа, но были опасно любопытны. Наша лодка была темного цвета и не намного больше размеров взрослого самца. Я полагаю, что она напоминала моржам их собрата, попавшего в беду или спящего. Лодка вызывала их любопытство, и они приближались к нам с игривым намерением испытать своими бивнями прочность обшивки. Мы уже были знакомы с таким проявлением любви и всякий раз находились на волосок от смерти, так что не испытывали ни малейшего желания подвергаться ухаживаниям моржей.

К счастью, нам удавалось двигаться с такой же скоростью, как и животные. Кроме того, мы то и дело приставали к рассеянным вокруг блинчатым льдинам, чтобы переждать, пока любопытство животных привлечет какой-нибудь посторонний всплеск.

С высоты айсберга мы обозрели все группы моржей, выбирая стадо, которое наиболее подходило для наших примитивных способов нападения. Мы старались обнаружить беспокойных медведей, но не увидели ни одного. Мы насчитали около сотни ворчащих, хрюкающих моржей, расположившихся, словно черные камни на берегу, на плоской поверхности льда. Здесь не было торосов, под прикрытием которых мы могли бы приблизиться к моржам на расстояние, приемлемое для наших гарпунов. Все льдины с моржами были на плаву, и противоборствующие течения гнали их в совершенно разных направлениях. Некоторое время мы изучали их движение.