Мое обретение полюса

Затем наступает время обратить внимание на огонь. Пламя не разгорается — необходимо прочистить газовое отверстие. Дежурный беззаботно хватается рукой за небольшой кусочек металла, к концу которого прикрепляется игла примуса. Металл обжигает ладонь, и бедняге приходится расстаться с кусочком собственной кожи. Затем надо разделить на порции пеммикан. Он тверд как гранит, но не замерзает, потому что в нем нет влаги. Конечно, его можно размягчить на огне, однако у нас нет для этого топлива. Затем оба сони получают пинок и открывают очи, для того чтобы лицезреть камнеподобный кусок пеммикана. В перерыве между зевками зубы принимаются дробить пеммикан. Закипает вода, туда бросают чай, затем чайник снимают с огня.

По-прежнему оставаясь в мешках, мы приподнимаемся на локтях для того, чтобы насладиться единственным небесным даром в нашей жизни — чашкой чая, которая согревает одновременно наши руки и желудки. Затем мы одеваемся. Удивительно, насколько мороз способен ускорить этот процесс.

Теперь вышибается наружу дверь нашего дома, — и все начинают скакать, чтобы согреться и умерить дробь, которую отбивают зубы. Разборка лагеря — дело одной минуты, потому что предметы словно сами собой, почти автоматически попадают в нужные тюки. Проходят несколько минут, и нарты загружены, тюки закреплены. Затем собаки пристегиваются в упряжку, и мы отправляемся в путь бегом. Скорость для собак и для людей одинакова — две с половиной мили в час, при этом неважно, какой лед — плохой или хороший, снег рыхлый или плотный, неважно, что приходится переваливать через неровности, рискуя сломать себе шею. Мы не останавливаемся ради ленча, не сбавляем хода, не отдыхаем и лишь погоняем, погоняем, погоняем.

Временами наши тела совершенно не выделяли пота и токсина, словно генерируя в мышцах прямо-таки неземную усталость, наполняя и мозг утомлением. Когда мы с усилиями шаг за шагом пробиваемся вперед и пот все же выделяется у нас из пор, он замерзает на складках одежды, и тогда разгоряченные части тела покрываются инеем. Такие муки терпели мы ежедневно.

Стартовав в то время года, когда к концу подходила полярная ночь, останавливаясь на ночлег под открытым небом, нам пришлось приспосабливать наше зрение сначала к полной темноте, а затем к постоянному солнечному свету. Весна оказалась самым холодным временем года, и мы, по-видимому, уже испытали все возможные пытки, которым может подвергнуть человека Арктика. Однако все до конца человек испытывает в Арктике лишь тогда, когда почти перестает биться его сердце.

В упорных маршах на Север, следовавших один за другим, вдали от земли, от цивилизации мы не встречали ничего, что могло бы согреть наши души. У берегов земли были ураганы, штили, и контраст между ними, даже в непроглядной ночи, был чем-то вроде вдохновляющего начала, однако здесь, в этих местах, закоченевший мир представал перед нами во всех своих худших проявлениях. Ветер, который настойчиво дул с запада, то сильный, то слабый, но всегда пронизывающий, причинял нам страдания, привыкнуть к которым мы так и не смогли.

Самая страшная пытка, которой нас подвергали ветер и влажный арктический воздух, — это ледяная маска вокруг лица. Такая маска была до абсурдности живописной, но причиняла сильную боль. Каждая капля выдыхаемой влаги конденсировалась и примерзала либо к волоскам на лице, либо к меху песца, окаймляющему капюшон. Это превращало нас в карикатуры.

Часто изменяя курс, мы обращались к ветру то одной, то другой щекой, и в результате сосульками покрывался каждый волосок, предоставлявший удобное место для них. Эти ледяные обрамления отбрасывали ослепительные разноцветные лучи, однако они не представляли никакого удобства своему владельцу. Сначала сосульками покрывались усы и бороды, затем движение воздуха переносило влагу на наши длинные волосы, которыми мы защищали от холода лбы, — образовывалась масса инея. Влага, аккумулированная от глаз, оседала на бровях и ресницах, покрывая их инеем. Ледышки скапливались вокруг лба, образуя сверху нечто вроде снежного полумесяца, а влага, накапливающаяся под подбородком, в сочетании с дыханием образовывала и там полукруглое ледяное обрамление. Однако самыми неудобными сосульками оказывались те, что формировались на грубых волосках внутри ноздрей. Для того чтобы предохранить лицо, эскимосы удаляют волосы на лице с корнем — видимо, поэтому среди них так редко встречаются усачи и бородачи. Таким образом, при низких температурах и постоянных ветрах наше существование во время переходов превратилось в непрерывную пытку. Однако, забившись в иглу, словно в курятник, наевшись сушеной телятины с салом и напившись горячего чая, мы иногда наслаждались «животным» комфортом.

В течение двух дней, невзирая на бушевавшую пургу, нам удалось, подгоняя собак, добиться ободряющих результатов. Временами мы бежали перед упряжками, призывая животных двигаться вперед. Вечером 26 марта, учитывая показания шагомера и прибегнув к другим методам счисления, я определил, Что мы находимся на широте 84°24 и долготе 96°53 .