МОЕ ПАДЕНИЕ

- Я кто такая?! – возмущается Дюймовочка, ко мне оборачивается. – Да, Дан, объясни мне, пожалуйста, кто я в твоей жизни? И кто она? – брови приподнимает, требует ответа. И Инна на меня тоже с какой-то щенячьей надеждой смотрит. Придется девочку разочаровать.

- Ты моя женщина, а она просто небезразличный мне человек, которому в данный момент надо помочь. – Хочу наконец закончить этот балаган. Инну домой отправить, а Ксении на этом столе доказать, что она моя женщина. Только телефон меня отвлекает, отвечаю на звонок, это парни мои. И новости не утешительные для Инны. Подругу ее нашли. Недалеко в лесу. Только она уже бывшая ей подруга. Убили ее, по первому осмотру, задушили. Телефон специально заряженный, включенный оставили, чтобы нашли. Черт его знает, зачем. Но теперь не мне с этим разбираться, а ментам. А мне теперь как-то эту новость надо Инне сообщить, да помягче. И Дюймовочка здесь. Черт.

- Так, в общем, Ксения, езжай домой, жди меня там. Я вечером приеду, поговорим. – Инна гордо голову поднимает. Дура, не знает, какая новость ее ожидает, думает победила. Ксения долго смотрит мне в глаза, ища там ответы. Подхожу к ней, беру за руку, вывожу из кабинета.

- Что происходит? – спрашивает она, как только мы выходим из кабинета.

- Подругу у нее убили, труп только что нашли мои ребята, – говорю как есть, не до игр мне сейчас. Ксения округляет глаза, хлопает ресницами. – Просто езжай домой, я вечером приеду.

- Почему я должна уехать? Чем я вам помешаю?!

- Ксения, твою мать! Просто делай то, что я говорю!

Ксения

Жадно глотая скользящий воздух,

Бегу от прошлого, хотя уже поздно...

Какими безмозглыми гласили опусами,

Пускали дым в глаза, а все не просто так!

Все мои отступы и мои пропуски

Оскалы не спасли в минутном допуске,

Пластают мысли на куски и плоскости,

А мне уйти опять не хватит ловкости...

И снова узкий свет, и снова возгласы,

А на душе туман такой промозглый...

Стою одной ногой на грани пропасти,

Другой давлю на жало безысходности.

Осознаю, прощенья нет, но ты меня прости,

Не довести ладью сломались лопасти...

Я за одно “люблю” руками мог грести,

Но подавился криком своей гордости!..

...И вот оно – мое ПАДЕНИЕ,

Опять без опыта осталась плаха.

В глазах не страха нет и нет сомнения,

Кому нужна подстреленная птаха?...

(Наталья Тулина)

Вы когда-нибудь следили за секундной стрелкой часов? Она делает оборот и еще один, и еще, унося за собой безвозвратно время. Кажется секунда, минута – это так мало. Но она уже никогда не повторится. Будет новая, следующая. И она тоже уйдет безвозвратно. Время идет, и его не остановить. Но в данный момент мне казалось, что оно тянется, ползет очень медленно.

Дан не явился ни вечером, ни утром, и даже не позвонил. А я ждала, кусала губы, грызла ногти, смотря на секундную стрелку часов, отсчитывая время.

Я все понимала. Старалась понять… Инна по сути – маленькая девочка. У нее случилась беда. Дан как взрослый, не посторонний мужчина, должен был ей помочь. Я все понимала. Но не могла этого принять. Почему он не приехал вечером, как обещал? Почему не позвонил? Я давно растеряла всю гордость и чувство достоинства, я звонила ему сама вечером, утром, час назад. Его телефон отключен. В офисе его нет. Юля сказала, что вчера он уехал с Инной и больше не появлялся. Мне казалось, что я медленно, но верно, схожу с ума. Он с ней? Жалеет ее? А она этим пользуется? Черт, теперь я понимаю слова Дана о том, что любовь – это утопия. Меня засасывает в это болото. Это – обрыв, над которым я стою. Еще немного, и я прыгну, свернув себе шею. Я хотела выйти из дома, прогуляться, сходить в парк, посидеть возле любимого пруда. Вырваться из этих четырех стен и обременяющего ожидания. Но я сидела дома, ждала его, боясь, что как только я выйду из дома, он обязательно приедет. Он должен приехать. А должен ли? Вечером второго дня я сменила локацию, секундная стрелка отсчитывающая время, мне надоела. Я сидела на подоконнике, курила и смотрела в окно, вглядываясь в темный двор, ища его глазами, ища в каждой заезжающей машине, его. Загоралась искрой надежды, и так же быстро гасла, когда оказывалось, что это не ОН.

Он пришел поздно ночью. Но я не спала, ждала. Молча пропустила его в квартиру. Он тоже молчал, облокотившись на тумбу прихожей, долго смотрел мне в глаза. Вид у него был усталый, удручающий, чем-то озабоченный.

- Что-то случилось? – произношу первые слова. Боясь сделать первый шаг, подойти к нему. А он молчит, просто осматривает меня, не отвечая на мои вопросы. А мне кричать охота, закатить истерику, требуя ответить где он был, почему не перезвонил. Но я молчу. Сдерживаюсь.

- Я скучал. Безумно скучал, Дюймовочка, – говорит он мне, отталкиваясь от тумбы, надвигаясь на меня, притягивает в объятия, подхватывает за бедра, поднимает, молча несет в спальню.

- Где ты был? Я звонила, ты…

- Тихо. Молчи. Потом. Все вопросы потом, – закрывает мне рот поцелуем, плавно опуская на кровать. Это запрещенный прием, потому что, в его объятьях, от его ласк, все мои вопросы, обиды и претензии теряются, отходят на второй план.