Мое последнее слово. Речи подсудимых на судебных процессах 1966 - 1974}

б) кроме того, вследствие рвения атеистов, люди, и в особенности молодежь, студенты и руководящие работники, не посещают церковных служб Разумеется, они чисто инстинктивно чувствуют, что лучший путь к познанию Бога есть наблюдение за лицом человека, погруженного в искреннюю молитву. Они инстинктивно чувствуют, что то, что мы называем дарованием благодати, так же как и сила веры, неразрывно связаны с богослужением Поэтому, хотя свобода совести и существует, внутренняя культура людей, в особенности молодежи, не может развиваться В целом ряде случаев преподаватели не позволяли ученикам, присутствовавшим на похоронах, войти в церковь или же принуждали их выйти. Разве это не есть покушение на свободу совести?

Об этих и подобных фактах, хорошо известных в народе, не могут не знать власти Почему они ничего не предпринимают? Неудивительно поэтому, что верующие не чувствуют себя равными перед законом. Более того, верующим особенно трудно понять, почему власти ни разу не ответили на их жалобы о существующей дискриминации Из печати ясно, что соответствующие органы власти должны отвечать на любые заявления в течение одного месяца Реакция верующих на настоящий судебный процесс тоже может служить примером. Летом этого года, когда дети обучались в церкви истинам веры, в церковь вошла группа атеистов, детей тайком сфотографировали и записали их имена Матери поднялись на защиту своих детей. В церкви произошли беспорядки. Принимая во внимание психологию людей, немного не хватало, чтобы повторилось нечто подобное событиям в Кражяе, как это было во времена царского гнета.

После этого инцидента родители 6? детей обратились с жалобой в Комиссию партийного контроля при Центральном Комитете Коммунистической партии Литовской ССР Однако ответа не было, несмотря на то, что были даны адреса всех подписавшихся.

Перед лицом подобных фактов невольно возникает вопрос: почему община верующих остается вне закона? Способствует ли такое положение уважению к конституции? Должно ли удивляться тому, что у людей возникает мнение, что Конституция, гарантирующая свободу совести, а также ратификация Декларации прав Человека — служат чисто пропагандным целям? Дополнение к ст. 143 Уголовного кодекса, изданное в 1966 году, также звучит как чистая пропаганда (наказания за нарушение свободы верующих), такое же впечатление производят интервью Ругениса Иокубке, издание «Теву Земе», «Религия в Литве» и другие статьи, в которых содержатся рассуждения о свободе совести. Видя все это, почему республиканские власти не вмешиваются? Неужели существуют тайные законы, противоречащие официальным и неизвестные народу?

Но продолжим.

Ряд фактов в поведении атеистов свидетельствует о покушениях на свободу совести. Почему ничего по этому поводу не делается? Поведение атеистов по отношению к общине верующих почти в точности напоминает поведение герцога Глостерского, описанное в XV веке Шекспиром. Претендуя на английский трон, он тайком умертвил всех своих соперников, а к народу выходил с молитвенником в руках.

1) Разве не обманным путем нарушается свобода совести, когда, вследствие уловок атеистов, только тем людям, которых они сами выдвигают, разрешается получить образование в Риме или стать кандидатами в епископы? Какая иная цель может скрываться за подобными манипуляциями, как не предательское намерение разрушить церковь изнутри, в той самой стране, конституция которой гарантирует свободу совести, и когда всему окружающему миру пытаются внушить что епископы по праву занимают свои места, и все предписания исходят от епархиальных управлений, в то время как в действительности все перемещения священников и все распределения постов диктуются атеистами? Таким образом, положение католической церкви в Литве становится подобным положению православной церкви.

2) Разве это не преступно — компрометировать в глазах верующих и Ватикана определенных священников и даже епископов? Может быть, верующие виноваты в том, что Его Преосвященство, епископ Сладкявичус, энергичный человек с прекрасным здоровьем, был упомянут в Ежегоднике Папской канцелярии как «зей! йа1;и5»?

3) Разве это не чистый обман — существование только одной семинарии для обучения священников, в которую разрешается принимать, и поэтому рукополагать, только четырех-пяти священников в год, в то время как за тот же период умирает в Литве от двадцати до тридцати священников? А что же сказать о тех манипуляциях, которые производятся, чтобы помешать студентам и преподавателям, отличающимся особыми способностями и прекрасным образованием, поступать в семинарию?