Мое прекрасное несчастье

Трэвис расслабился и прижал меня к себе. Мы смотрели в ночное небо, следили за движением облаков. В свете фонарей проступил силуэт школьного здания. Кутаясь в толстые куртки, участники вечеринки заторопились в теплый дом братства. В глазах Трэвиса я увидела умиротворенность, которая появлялась до этого всего пару раз. Меня осенило, что все благодаря моим ободряющим словам, как это бывало и в другие вечера.

Я повидала неуверенность, живя рядом с теми, кто в полосе невезения боялся собственной тени. Сложно не испугаться темной стороны Вегаса, словно и не тронутой неоновым светом. Но Трэвис Мэддокс не боялся драться, защищать того, кто дорог ему, или же смотреть в глаза униженной и обозленной, презираемой всеми девушки.

Он ничего не боялся. Пока не встретил меня.

Я стала непредсказуемой стороной его жизни, джокером, переменной величиной, неподвластной его контролю. И хотя я дарила ему мгновения спокойствия, смятение, в котором он пребывал без меня, при мне становилось в десять раз хуже. Он с трудом справлялся со своим гневом. Я перестала быть его загадкой и исключением, превратилась в слабость. То же самое произошло и с отцом.

— Эбби! Вот ты где! Я везде тебя ищу! — На балкон выскочила Америка, держа в руке мобильник. — Я только что говорила по телефону с папой. Мик звонил туда вчера вечером.

— Мик? — Мое лицо исказилось от презрения. — Что ему понадобилось?

Америка подняла брови, словно я должна была догадаться.

— Твоя мать все время отключала связь.

— Чего он хотел? — спросила я, испытывая тошноту.

— Узнать, где ты. — Америка поджала губы.

— Они ведь ему не сказали?

Америка приуныла.

— Эбби, он твой отец. Папа посчитал, что Мик имеет право знать.

— Он приедет сюда. — У меня в глазах защипало. — Мерик, он приедет сюда!

— Я знаю! Извини! — Она попыталась обнять меня, но я вырвалась и закрыла лицо ладонями.

На мои плечи легли крепкие руки.

— Голубка, он не обидит тебя, — сказал Трэвис. — Я не позволю.

— Он найдет способ, — сказала Америка, печально глядя на меня. — Всегда находил.

— Мне нужно уйти отсюда.

Я закуталась в куртку, потянула французские двери за ручки, но, пребывая в расстроенных чувствах, не смогла одновременно нажать и толкнуть. По остывшим щекам потекли слезы злости, и в этот самый момент на мою кисть легла рука Трэвиса. Он нажал на ручку, помогая мне, а другой рукой толкнул двери. Я взглянула на него, понимая, как нелепо веду себя. Конечно, я ожидала увидеть на лице парня растерянность и неодобрение, но он смотрел с пониманием.

Трэвис взял мою руку, мы вместе прошли через дом, спустились вниз, миновали толпу у парадной двери. Пока я стремительно неслась к «чарджеру», остальные еле поспевали за мной.

Вдруг Америка схватила меня за куртку и остановила.

— Эбби!.. — прошептала она, показывая на небольшую группу людей.

Они сгрудились вокруг растрепанного мужчины постарше, который как безумный махал фотографией в направлении дома. Парочки кивали, обсуждая ее между собой.

Я промчалась к мужчине и вырвала фотографию из его рук.

— Какого черта ты здесь делаешь?

Народ рассеялся. Шепли и Америка стали по обе стороны от меня, а Трэвис обнял за плечи, подойдя сзади.

Мик окинул взглядом мое платье и неодобрительно цокнул языком.

— Так-так, Конфетка. Можно забрать девчонку из Вегаса, но…

— Заткнись, Мик! Разворачивайся, — указала я ему за спину, — и убирайся восвояси. Я не хочу тебя здесь видеть.

— Не могу, Конфетка. Мне нужна твоя помощь.

— Что на этот раз? — ухмыльнулась Америка.

Мик с прищуром посмотрел на нее, а потом перевел взгляд на меня.

— Ты стала чертовски хорошенькой. Повзрослела. На улице я бы тебя точно не узнал.

Я раздраженно вздохнула. Мне начала надоедать эта болтовня.

— Что тебе надо?

Он пожал плечами.

— Я попал в слегка затруднительное положение, деточка. Папаше нужны деньжата.

— Сколько? — спросила я, зажмурившись.

— У меня все шло как по маслу, правда. Просто немного занял, чтобы пойти дальше… ну ты понимаешь.

— Понимаю, — резко сказала я. — Сколько тебе нужно?

— Двадцать пять.

— Черт, Мик, двадцать пять сотен? Если ты уберешься отсюда к черту…

— Я дам тебе их прямо сейчас, — сказал Трэвис, доставая бумажник.

— Он имеет в виду двадцать пять тысяч, — сказала я, сверкая взглядом, направленным на отца.

Мик внимательно посмотрел на Трэвиса.

— А это еще что за клоун?

Глаза Трэвиса взметнулись от бумажника к Мику, а вес переместился вперед.

— Теперь я вижу, почему такой умник опустился до того, чтобы просить содержание у дочери.

Не успел Мик ответить, как я достала мобильник.

— Кому ты должен на этот раз?

Мик провел рукой по засаленным волосам с сединой.

— Забавная вышла история, Конфетка…

— Кому? — закричала я.

— Бенни.

Моя челюсть отпала, я сделала шаг назад и наткнулась на Трэвиса.

— Бенни? Ты должен Бенни? Какого черта ты?.. — Я сделала вдох, расспрашивать не было смысла. — Мик, у меня нет таких денег.

— Интуиция подсказывает мне, что есть. — Он улыбнулся.

— Так вот, нет! Что, на этот раз ты серьезно влип? Я знала, что ты не остановишься, пока тебя не убьют!

Мик заерзал, самодовольная улыбка исчезла с его лица.

— Сколько есть?

Я скрипнула зубами.