Мое прекрасное забвение

По ее взгляду я поняла, что настроена она серьезно. Мама вновь посмотрела на отца и чуть ли не зарычала.

– Лучше мы пойдем, – сказала я, кивая Трентону.

– Какого хрена?! – воскликнул Коби, выходя из темного коридора в гостиную в одних шортах. Его глаза были тяжелыми и уставшими.

– Коби, – бросилась я к нему. – Послушай. Трент не виноват.

– Я слышал, – нахмурился Коби. – Он правда напал на тебя?

Я кивнула.

– Он пьян.

Коби посмотрел на маму.

– И что ты будешь делать?

– Что?.. – сказала она. – Что ты имеешь в виду?

– Он напал на Камиллу. Он же, мать его, взрослый человек, а напал на твою дочь, которой двадцать один год. Что ты, черт побери, будешь с этим делать?

– Коби, – предупредила я.

– Дай угадаю, – сказал он. – Пообещаешь ему, что уйдешь, а сама останешься. Как и всегда.

– На этот раз не знаю, – сказала мама и опустила взгляд на отца. Несколько секунд она смотрела на него, потом вновь ударила подушкой. – Какой же дурак! – воскликнула она, ее голос надломился.

– Коби, прошу, не говори ничего, – умоляющим голосом произнесла я. – Разве нам нужна разборка Мэддоксов и Кэмлинов стенка на стенку?

Коби сердито глянул на Трентона, потом кивнул мне.

– Я перед тобой в долгу.

– Спасибо, – выдохнула я.

Трентон отвез нас к дому своего отца, припарковался, но не стал выключать двигатель «смурфика».

– Боже, Кэми. Я до сих пор не могу поверить, что ударил твоего отца. Прости меня.

– Не извиняйся, – сказала я, закрывая глаза ладонью. Невозможно было терпеть это унижение.

– В этом году мы отмечаем дома День благодарения. В смысле, как и каждый год, но на этот раз с праздничным ужином. Готовим настоящую индейку. Салаты. Десерт. Весь антураж. Ты обязана прийти.

Я разревелась, и Трентон притянул меня к себе.

Я шмыгнула носом, вытерла слезы и открыла дверцу.

– Мне пора на работу.

Я выбралась из машины, Трентон тоже, оставляя дверцу открытой. Он обнял меня, защищая от холода.

– Тебе стоило взять отгул. Останься со мной и отцом. Посмотрим старые вестерны. Это будет самая скучная ночь в твоей жизни.

Я покачала головой.

– Мне нужно поработать. Отвлечься.

Трентон кивнул.

– Хорошо. Я приеду, как только смогу.

Он обхватил мое лицо ладонями и поцеловал в лоб.

Я отстранилась.

– Сегодня не приезжай. Вдруг братья узнают, что произошло.

Трентон усмехнулся.

– Я не боюсь твоих братьев. Даже если будут все четверо.

– Трент, они – моя семья. Может, братья и придурки, но они единственные, кто у меня есть. Не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал.

Трентон обнял меня, сжимая крепче.

– Они не единственные, кто у тебя есть. Теперь все иначе.

Я уткнулась лицом ему в грудь. Он поцеловал меня в макушку.

– К тому же с этим не стоит шутить.

– С чем? – Я прижалась щекой к его груди.

– С семьей.

Я с трудом сглотнула ком в горле, поднялась на носочки и прижалась губами к губам Трентона.

– Мне пора.

Я прыгнула за руль «смурфика» и хлопнула дверцей.

Трентон подождал, пока я открою окно, а потом ответил:

– Хорошо. Сегодня я останусь дома. Но я позвоню Коуди, чтобы он присматривал за тобой.

– Только не говори ему, что случилось, – попросила я.

– Не буду. Знаю, он расскажет Рейган, она Хэнку, и тогда твои братцы всё узнают.

– Именно так, – сказала я, подмечая, что кто-то еще понял, как оберегает меня Хэнк. – До встречи.

– Не против, если я подъеду, когда ты вернешься домой?

Я некоторое время подумала.

– Будешь там к моему возвращению?

– Я надеялся, что ты это скажешь. – Трент широко улыбнулся. – Я буду в отцовском внедорожнике.

Трентон постоял во дворе, глядя, как я сдаю назад. Я направилась в «Ред» и вскоре благодарила небеса за то, что послали, пожалуй, самый загруженный воскресный вечер за несколько месяцев.

Поработав до потери пульса, я отправилась домой. Как было обещано, Трентон сидел в принадлежавшем Джиму пикапе бронзового цвета, припаркованном рядом с моим местом.

Трентон завел меня внутрь и помог убрать беспорядок, который мы учинили, пока несли моего отца до джипа. Звякнули осколки лампы, когда я выбросила их в корзину. Трентон поставил столешницу на сломанные ножки.

– Завтра починю, – пообещал он.

Я кивнула и ушла в спальню. Трентон ждал на постели, пока я умывалась и чистила зубы. Когда я забралась под покрывало, он притянул меня к себе. Он уже разделся до боксеров и за какие-то пять минут успел согреть простыни. Я задрожала, и он крепче обнял меня.

После нескольких минут тишины Трентон вздохнул.

– Я подумал про завтрашний ужин. Наверное, нужно еще немного подождать. Просто все кажется каким-то… ну не знаю. Давай повременим.

Я кивнула. Мне не хотелось омрачать наше первое свидание мыслями о произошедшем накануне.

– Эй, – шепнул Трентон тихим, уставшим голосом. – Эти рисунки на стенах… Твои?

– Ага, – ответила я.

– Очень хорошие. Почему бы тебе не нарисовать что-нибудь для меня?

– Я больше не рисую.

– Стоит начать. У тебя же есть мои рисунки, – сказал он, кивая на рамки.

В одной был нарисованный карандашом портрет меня с татуировкой маков, во второй – рисунок углем, изображавший истощенную девушку с черепом в руке. Когда Трентон закончил этот рисунок, мне захотелось во что бы то ни стало забрать его.