Мое прекрасное забвение

– Ты не появилась на День благодарения. Отец сказал, что ты работаешь. Ну и ладно. Потом ты не появилась на Рождество. Твой стул пустовал и в новогоднюю ночь. Камилла, что, черт побери, происходит? – возмутился Колин.

– У меня две работы, а еще я учусь. Просто так сложилось в этом году.

– На следующей неделе день рождения отца, – сказал Чейз. – Тебе, черт побери, лучше там появиться.

– Или что? – сказал Трентон.

– Мэддокс, это ты мне, что ли, сказал? – фыркнул Чейз.

Трентон задрал подбородок.

– Ей лучше появиться или что? Что ты сделаешь, если она не придет?

Чейз облокотился о стойку.

– Тогда я приду за ней.

– Не придешь, – сказал Трентон.

Колин тоже подался вперед.

– Трент, это семейное дело, – процедил он сквозь зубы. – Тебе лучше не вмешиваться, твою мать.

У Трентона на скулах заиграли желваки.

– Кэми – вот мое дело. И ее братья-мерзавцы, которые заявляются к ней на работу и угрожают ей, – это определенно мое дело.

Колин и Чейз метнули злобные взгляды в сторону Трентона и отступили на шаг. Колин заговорил первым, как и обычно:

– Камилла, сейчас же выйди с нами на улицу или я разнесу это заведение в пух и прах и заодно поддам под зад твоему приятелю.

– Я ей не приятель, а парень. И я вышвырну вас отсюда до того, как вы хоть краску на стенах поцарапаете.

По другую сторону от меня вырос Кэлвин. Я опустила глаза и увидела, что его ладони сжаты в кулаки.

– Вы сейчас заикнулись, что разнесете мой салон?

– И что вы сделаете? – Чейз плюнул на пол.

– Боже, Чейз! – вскрикнула я. – Да что с тобой такое?

Трентон отодвинул меня себе за спину, хотя я и не пыталась куда-то уйти. Бишоп встал рядом с Кэлвином, а возле него – Хейзел. Она скрестила руки на груди.

– Может, я и не велика ростом, но когда кто-нибудь из этих крепких парней скрутит вас, а я выцарапаю вам глаза, вы поймете, почему я здесь стою. Вот только… я не хочу выцарапывать вам глаза, потому что вы братья Кэми. И мы не хотим причинять ей вред. Никогда. Потому что она – наша семья. А семье вреда не причиняют. Так что возьмите с нас пример, сотрите это хмурое выражение с ваших хулиганских конопатых лиц и возвращайтесь домой. Когда остынете… позвоните своей младшей сестренке. И будьте с ней милыми. Если, конечно, хотите сохранить глаза целыми.

– Или руки, – добавил Трентон. – Потому что, если вы еще хоть раз заговорите с ней подобным тоном, я вырву эти поганые ручонки и надеру ими ваши задницы. Мы друг друга поняли?

Колин и Чейз настороженно обвели взглядом нашу импровизированную «семью», от Трентона до Хейзел. Мы превышали их количеством, и я видела по глазам Колина, что он не готов был влезать в драку.

Чейз взглянул на меня.

– Я позвоню тебе позже. Мы заслуживаем объяснения, почему наша семья разваливается на части.

Я кивнула, и они оба повернулись и вышли сквозь двойные двери. Когда заработал двигатель машины Колина, я смущенно опустила глаза.

– Мне так стыдно, Кэлвин.

– С салоном все в порядке, деточка. И с нами тоже.

Он вернулся к себе в кабинет, а Хейзел подошла ко мне, обвила меня руками и прижалась щекой к моей груди.

– Мы за тебя горой, – сказала она.

Я все так же пялилась в пол, но когда поняла, что Хейзел не отступит, крепко обняла ее.

Бишоп некоторое время смотрел на нас.

– Спасибо, – сказала я.

Бишоп изогнул бровь.

– Я и не собирался драться. Всего лишь пришел посмотреть.

Он удалился к себе в зал, а я усмехнулась.

Хейзел отпустила меня и отошла на шаг.

– Все, представление окончено. Пора возвращаться к работе. – Она тоже ушла.

Трентон привлек меня к себе и прижался губами к моим волосам.

– В конце концов, они всё поймут.

Я подняла на него взгляд, не зная, что он имеет в виду.

– Больше не позволю им запугивать тебя.

Я вновь прижалась щекой к его груди.

– Трент, они только так и умеют. Я не могу их винить.

– Почему? Они же винят тебя во всем подряд. Они же не роботы, а взрослые парни. Могут сделать иной выбор. А они прибегают к тому, что знают.

– Почти как вы с братьями?

Я не подняла взгляда, а Трентон ничего не ответил. Наконец он сделал глубокий вдох.

– Мы поступаем определенным образом не потому, что знаем лишь этот путь. Скорее наоборот. Мы ни черта не знаем, что творим.

– Но вы стараетесь, – сказала я, удобнее устраиваясь у него на груди. – Стараетесь быть хорошими людьми. Многое делаете для того, чтобы стать лучше, терпеливее, отзывчивее. То, что вы можете навалять кому-то… не значит, что вы должны это делать.

Трентон усмехнулся.

– Еще как значит.

Я попыталась – правда, слегка – оттолкнуть его. Он прижал меня к себе сильнее.

– Сегодня вечером приготовлю тебе говяжью вырезку с рисом, – сказала я.

Трентон скорчил гримасу.

– Я обожаю твою стряпню, куколка, но я больше не могу ужинать в три часа ночи.

Я засмеялась.

– Хорошо, я оставлю для тебя ужин. Запасной ключ будет лежать под камнем, который находится возле двери. Оставлю его там.

– Тогда, может, в другой раз? Я обещал Оливии свозить ее в «Чикен Джоуз».

Я улыбнулась; правда, я слегка огорчилась, что пропущу время с Оливией.

– Подожди. Ты только что сказала мне, где лежит запасной ключ?

– Да, и что?

– Значит, я могу воспользоваться им в любое время?