Мое прекрасное забвение. Моя прекрасная свадьба

– Что ж, Ти-Джею не стоило приезжать к дому моих родителей и целовать тебя. Он же знает, что ты с Трентом. Если ты считаешь, что делаешь что-то неправильно, Ти-Джей ведет себя не лучше.

– Не хочу причинять ему боль… – Я закрыла лицо ладонями. – Или кому-либо еще. Не хочу создавать проблем.

– Пускай они сами со всем разберутся.

– От этого сценария у меня мурашки по коже.

– Ешь лучше блинчики. – Рейган накрыла мою ладонь своей. – И вставай, «Скин дип» открывается через сорок минут.

Я без аппетита прожевала завтрак, хотя вкуснее ничего давно не ела. Стопка блинов почти не уменьшилась, когда я побежала в душ. В салон я опоздала на десять минут, но это не имело значения, ведь Хейзел и Трентона пока не было. В открытой двери горел свет, компьютер был включен, значит Кэлвин уже пришел, но даже не удосужился поздороваться.

Через десять минут появилась Хейзел, закутанная в несколько свитеров и ярко-розовый шарф в черный горошек. На ней, как и всегда, были очки в черной роговой оправе и джеггинсы с сапогами.

– К зимовке готова! – сказала она и поплелась к себе в зал.

Еще через десять минут появился Трентон: синий стеганый пуховик, джинсы и ботинки, но сегодня он добавил к своему гардеробу бесформенную серую шапочку. Он проследовал к себе в зал, даже не сняв солнцезащитных очков.

– С добрым утром, – сказала я самой себе.

Еще через десять минут дверь вновь со звоном отворилась, и вошел высокий стройный парень. В его ушах красовались большие черные туннели, а вниз от подбородка кожу покрывали татуировки. У него были длинные нечесаные светло-русые волосы с выжженными концами. Несмотря на холод на улице, одет он был лишь в футболку и шорты с накладными карманами.

Парень остановился на пороге и уставился на меня зеленоватыми глазами миндалевидной формы.

– Доброе утро. Без обид, но кто ты такая?

– Принимается. Я Кэми. А ты кто такой?

– Я Бишоп.

– Вовремя появился. Кэлвин уже два месяца про тебя спрашивает.

– Правда? – улыбнулся парень. Он вальяжно прошел к стойке и облокотился. – Я здесь вроде большой шишки. Не знаю, смотришь ли ты шоу про тату или нет, но в прошлом году меня сняли в одном эпизоде, а теперь я много путешествую, даю мастер-классы повсюду. Словно отпуск, за который тебе еще и платят. Правда, иногда становится одиноко…

Трентон подошел к стойке, взял журнал и, не снимая очков, стал листать его.

– Придурок, она уже занята. Иди наведи порядок в своем зале. Твоя машинка давно заросла паутиной.

– И я по тебе скучал, – сказал Бишоп, оставляя нас наедине.

Он прошел в противоположный конец коридора, где, как я полагала, находился его зал.

Трентон пролистал еще пару страниц, бросил журнал на стойку и направился к себе.

Я последовала за ним и, скрестив руки, встала в дверном проеме.

– Проклятье! Бишопа, значит, прогнал, а сам меня проигнорил.

Садясь на свой рабочий стул, Трентон поднял на меня взгляд, но из-за очков я не видела его глаз.

– Я решил, что ты не захочешь со мной разговаривать, – мрачно сказал он.

– Трентон, сними очки. Это ужасно бесит.

Поколебавшись, он выполнил мою просьбу. Глаза у него были красные.

– Ты заболел?

– Вроде того. Похмелье. До четырех утра распивал «Мейкерз марк».

– По крайней мере, ты выбрал приличный бурбон.

Трентон нахмурился:

– Валяй начинай.

– Что?

– Речь про то, что мы должны остаться друзьями.

Я снова скрестила руки и почувствовала, как запылали щеки.

– Я не сомневалась, что ты вчера нахлебался воды из унитаза… теперь я знаю, что ты ею злоупотребляешь.

– Только моя девушка может провести такое отвратительное сравнение и тем не менее остаться сексуальной.

– Да неужели? Твоя девушка? Ты ведь только что попросил меня порвать с тобой!

– Кэми, вряд ли люди могут «порвать» после старших классов… – сказал он, прикладывая ладонь к виску.

– У тебя болит голова? – спросила я, а потом взяла яблоко из вазы с пластмассовыми фруктами и бросила ему в голову.

– Хватит, Кэми! – Он пригнулся. – Проклятье!

– Слушай новости, Трентон Мэддокс! – сказала я, хватая банан. – Ты никого не убьешь за то, что притронулись ко мне, если только я того не захочу. И даже тогда я сама кого-нибудь убью! Понял?

Я кинула в него бананом, он скрестил руки, и фрукт рикошетом отскочил на пол.

– Ну хватит, детка. Я себя и так погано чувствую.

Я взяла апельсин.

– Ты больше не уйдешь из моей квартиры в бешенстве и не будешь хлопать долбаной дверью! – Я прицелилась и попала ему прямо в голову.

– Хорошо! – Он кивнул, вздрогнул и вытянул руки, защищаясь. – Хорошо!

Я подняла виноградную гроздь.

– И наутро после своего мерзкого поведения больше не станешь предлагать мне бросить твою глупую пьяную задницу! – прокричала я, отчетливо выделяя каждый слог.

Затем я бросила виноград, и Трентон поймал его на уровне живота.

– Ты передо мной извинишься, а потом будешь невероятно мил со мной весь день! И купишь мне пончиков!

Трентон обвел взглядом разбросанные по полу фрукты, потом вздохнул и посмотрел на меня.

– Кэми, я так люблю тебя.

Я задержала на нем взгляд, удивленная и польщенная одновременно.

– Я скоро вернусь. Принесу тебе воды и аспирина.