Мое прекрасное забвение

— Покупками? — переспросила я, садясь на кровати. — Какими еще покупками?

— Утвом мы ездили в магазин. Он сказал, у тебя кое-что закончилось, и он пвивез шесть сумок.

Я вытянула шею, но увидела только открытую входную дверь.

В коридор вышел Брэзил, его смуглое бронзовое тело было прикрыто лишь зелеными клетчатыми трусами-боксерами. Парень зевнул, почесал зад, повернулся и наткнулся на Оливию. Он немедленно прикрыл руками пах, где вместе с ним просыпалось его достоинство.

— Эй! А она здесь что делает?

— Она с Трентом. Ты уже вернулся?

— Пришел, когда уезжал Трент.

— Оденься, черт побери, ты здесь не живешь.

Оливия покачала головой, неодобрительно глядя на него своими искрящимися зелеными глазами.

Брэзил поспешно ретировался в комнату Рейган, а я кивнула на дверь:

— Давай, ребенок, подожди за дверью. Мне тоже нужно одеться.

Я подмигнула ей, она улыбнулась и убежала в гостиную.

Я закрыла дверь в спальню и полезла в ящик за носками и бюстгальтером, затем натянула джинсы и кремового цвета свитер. От моих волос все еще воняло так, будто я выкурила сорок пачек сигарет, — запах остался с ночной смены. Я сделала крошечный хвостик, сбрызнула волосы спреем для тела и этим и удовольствовалась.

Когда я зашла в кухню, Трентон с Оливией веселились, расставляя на полках консервы и прочие покупки. Все шкафчики были распахнуты и к тому же забиты до отказа.

Я ахнула и закрыла рот рукой.

— Трентон Аллен! Зачем ты это сделал? Ты же копишь деньги!

— Я провожу здесь много времени, поглощаю твою еду, к тому же у меня есть три лишние сотни, учитывая заключительный бой Трэвиса.

— Но ты ведь не знаешь, когда он будет и будет ли вообще. Трэвиса сейчас волнует лишь Эбби. Что, если он откажется? Или второй парень пойдет на попятную?

— Позволь мне самому волноваться на этот счет. — Трентон улыбнулся и притянул меня к себе. — Раз в месяц я могу съездить за покупками. Я и для отца кое-что купил.

Я обняла его и достала из пачки последнюю сигарету.

— Сигарет не купил?

— Нет. — Трентон заметно приуныл. — Твои закончились? Давай сбегаю и куплю.

— Кувить вредно! — Оливия скрестила руки на груди.

— Ты права. — Я вынула сигарету изо рта и положила на столешницу. — Прости.

— Не говови со мной как с ребенком! Ты должна бвосить. И Твент тоже.

Трентон посмотрел на Оливию, потом перевел взгляд на меня.

— В любом случае они очень подорожали, — пожала плечами я.

Трентон достал из кармана куртки пачку и смял ее ладонью, потом я подняла свою последнюю сигарету и сломала пополам. И мы бросили все это в мусорное ведро.

Стоя посреди кухни, Оливия буквально светилась от счастья, но вдруг из ее чудесных зеленых глазок хлынули слезы.

— Ах! О-О! — сказал Трентон, поднимая девочку на руки. — Не плачь!

Она обняла его и вдруг задрожала всем телом. Потом повернулась ко мне лицом и вытерла мокрый глаз.

— Я пвосто так обвадовалась! — Она шмыгнула носом.

Я обняла Трентона, так что девочка оказалась зажата между нами. Было видно, что Трентон удивлен и тронут такой реакцией.

— Боже, О-О, знай я, что тебе это так важно, давно бы бросил.

Она прижала ладони к щекам Трентона, отчего его губы сложились бантиком.

— Мама гововит, что бвосить кувить — ее самая большая говдость. Квоме меня, конечно.

Глаза Трентона наполнились нежностью, и он обнял девочку.

Потом Оливия смотрела мультики на диване, пока Трентону не пришло время ехать домой и собираться на работу. Я первой прибыла в «Скин дип» и решила протереть пыль и пропылесосить, потому что Кэлвин уже открыл салон, включил свет и компьютер — что обычно делала я.

Хейзел промчалась сквозь входную дверь, закутанная в огромную оранжевую куртку и теплый шарф.

— Прости! — выкрикивала она на бегу. — Прости, пожалуйста!

Я проследовала за ней в кабинет, заинтригованная таким поведением.

Она сбрызнула кресло спреем «Мадацид», потом продезинфицировала все остальное. Порылась в ящиках, достала кучу разных пакетиков, затем повернулась ко мне.

— Только помою руки, надену перчатки и буду готова! — заверила она.

— Готова к чему? — удивилась я. — У тебя же утром нет клиентов.

На лице Хейзел появилась озорная улыбка.

— Ошибаешься, есть!

Девушка ушла минут на пять, потом вернулась и натянула на руки перчатки.

— Ну и? — сказала она, выжидательно глядя на меня.

— Ну и что?

— Садись! Давай уже все сделаем!

— Хейзел, я не буду делать туннели. Я уже говорила тебе. И не раз.

— Но я же в перчатках! — Она обиженно выпятила губу. — И готова! Видела новые леопардовые туннели, которые мы получили на прошлой неделе? Они такие сексуальные!

— Я не хочу, чтобы у меня отвисли уши. Это отвратительно!

— Тебе не обязательно их растягивать. Можем начать с шестнадцатого размера. Они крошечные! Вот такусенькие… — Она изогнула большой и указательные пальцы, образуя между ними щель.

Я покачала головой:

— Нет, дорогая. Я и так согласилась на пирсинг в носу. Мне очень нравится. Но этого достаточно.

— Тебе же нравятся мои! — сказала Хейзел, заводясь с каждой секундой.

— Вот именно. Твои. Для своих ушей я такого не хочу.

Хейзел сорвала с рук перчатки и бросила в мусорную корзину, а потом еще долго материлась на тагальском.