Мое самодержавное правление

Окружавшая Царское Село цепь остановила Суворова. Государь сам к нему выехал и привез его в торжестве во дворец. Как всегда, первым движением великого нашего монарха было возблагодарить Бога. В несколько минут дворец наполнился людьми, и все были вне себя от радости.

Когда с падением Модлина и Замостья все царство было покорено и везде восстановилось спокойствие, государь пожаловал фельдмаршалу титул князя Варшавского и осыпал щедрыми наградами всех героев минувшей войны. В царстве было учреждено под начальством князя Паскевича временное правительство с приобщением к его составу тех немногих поляков, которые, быв менее других замешаны в подавленном бунте, могли и захотели вступить в новое управление.

Польская армия была расформирована, как недостойная служить царю после измены своей; вместе с тем был уничтожен польский военный мундир, а небольшому числу сохранивших долг верности дан русский.

Гвардейский корпус, столь мужественно действовавший в эту войну, получил повеление немедленно возвратиться в Петербург. Гренадерский корпус отправился к местам своего расположения, а все прочие войска, за изъятием 2-го и 3-го корпусов, возвратились в наши пределы. Австрия и Пруссия, немало затрудненные многочисленными шайками поляков, которые, избегая нашего преследования, перешли в их владения, принуждены были прибегнуть к строгим мерам по случаю мятежного духа этих выходцев.

Много польских генералов и офицеров рассеялись по разным странам и понесли свою ненависть и вопль против России в Париж, Лондон, Бельгию и даже в Америку. Из солдат последовало за ними очень небольшое число, масса же их осталась в Галиции и Познанской области, где занялась земледелием и ремеслами.

Изъявившим желание возвратиться в царство это было позволено в силу общей амнистии, дарованной государем всем, не принадлежавшим к числу главных деятелей мятежа. Срок для сего возвращения был дважды продолжен; но почти все офицеры предпочли скитаться по лицу Европы, где они были всюду встречаемы безрассудной симпатией.

Франция в особенности снабжала этих эмигрантов деньгами и средствами к переездам, а Германия приветствовала их с распростертыми объятиями. Но вскоре беспутное их поведение, наклонность к возбуждению смут и особливо безумное мотовство, ослабив то участие, которое они успели внушить на первых порах, заставили смотреть на них как на гостей беспокойных и опасных и забыть их дело или даже осуждать его.

В царстве был учрежден верховный суд над главными виновниками мятежа. Разряды их были определены со всей снисходительностью, для возможного уменьшения числа осужденных. Все остальные, не подошедшие под разряды, были прощены, и каждому было разрешено пользоваться прежними его правами гражданства и собственности.

Пока все это происходило в Польше, в Петербург привезли тело цесаревича Константина Павловича, которое было погребено в Петропавловском соборе со всеми подобавшими высокому его сану почестями. Княгиня Лович, сопровождавшая бренные останки своего супруга до Петербурга, была принята государем и императрицею с самым искренним радушием и помещена в Елагинском дворце, а после в Царском Селе.

Болезненная, печальная, убитая судьбой, неумолчно оплакивавшая того, который возвел ее на степень невестки царской и не переставал до конца своих дней питать к ней самую нежную привязанность и дружбу, она не хотела никого видеть и заключилась в своей скорби.

Только для меня сделано было исключение, так как в последнее время я состоял в постоянной переписке с цесаревичем и притом жил в одном из флигелей того дворца, который она занимала. Я нашел, что ум и сердце ее сохранили всю прежнюю теплоту и живость, но постигший ее удар и несчастье горячо любимой ею отчизны сильно подействовали на ее нервы и расстроили воображение.

Она с жаром заступалась за образ действий своего покойного супруга и старалась если не оправдать, то по крайней мере ослабить безрассудство и неблагодарность своих соотечественников. Вся ее беседа свидетельствовала о сильном волнении, вконец разрушавшем остаток жизненных сил, уже истощенных слабым сложением.

Вскоре княгиня пала жертвой нервического недуга. Подобно императрице Елизавете Алексеевне, она не могла пережить своего супруга.

Бедствия, целый год тяготевшие над Россией, окончились. Не было больше ни войны, ни бунтов, ни холеры. Государь, поспешивший прежде разделить с Москвою угрожавшую ей опасность, пожелал теперь снова видеть древнюю столицу в ту минуту, когда с восстановлением мира и спокойствия исчезли все опасения.

11 октября мы прибыли в Кремль, а через три дня приехала туда императрица с наследником, к общему восторгу жителей. Площадь перед дворцом с утра до ночи кипела народом, надеявшимся увидеть кого-нибудь из членов императорской фамилии хоть в окошко.