Мое сердце между строк

Оливер почувствовал, как что-то забралось сначала по сапогу, а затем и по ноге. Краса. Его барахтанье привлекло крысу. Удивленно Оливер сидел спокойно, пока крыса перегрызала канат до тех пор, пока не смог разорвать его своими руками.

В древней башне не было настоящих камер. Оливеру нужно было просто выбраться из влажной, зловонной ямы, в которую его бросили. Беззвучно он поднимался по винтовой лестнице и внимательно прислушивался к голосу Раскуллио.

Тем не менее, когда он добрался до комнаты в башне и протиснул голову в дверь, она оказалась пустой. Он так думал до тех пор, пока кто-то не набросился на него сзади и не ударил его в голову.

Закутанную в облако тюля и фаты он скинул с себя Серафиму и прижал ее запястья к земле. — Ты — не Раскуллио, — пыхтела она.

Он ухмыльнулся. — Удивлена?

Серафима покачала головой и улыбнулась. Она была обворожительна, когда улыбалась. — Я знала, что ты придешь и спасешь меня, — сказала она.

Когда Оливер смотрел вниз, он внезапно понял, что в случае необходимости, мог бы победить сотню мужчин. Неужели это все, что нужно, чтобы быть мужественным? Знание, что кто-то верит в тебя?

— У меня есть план, — прошептал Оливер и поднял ее на ноги. — Но для этого мне нужно твое платье.

Глава 26

Оливер

Я, правда, не знаю, одного ли мы мнения с Делайлой.

— Где гарантии, что, если ей удастся переписать историю, книга не попытается восстановить себя, как происходило уже сотни раз.

Во-вторых мне не очень приятно видеть, как Делайла копается в этом ящике-компьютере в поисках истории. Это похоже на то, как будто она перекапывает мозг другого человека. Это как воровство.

— Я думаю, что это не лучшая идея, — говорю я.

Делайла вздыхает. — Тогда скажи, Оливер, что нам делать. Все остальное мы уже испробовали.

— Я думал, автор сказала бы, что нельзя изменить историю, которая уже однажды была рассказана. Так ты, по крайней мере, сказала.

— Именно поэтому это могло бы сработать, — говорит Делайла. — Этот файл сказки будет принадлежать только нам.

Я чувствую, как этот Эдгар смотрит на меня. Снова и снова он тыкает пальцем в мое лицо и изгибает мой мир, потому что он до сих пор не может поверить своим глазам.

— Ты видела это? — говорит он.

— Он пошевелился, верно?

Делайла поворачивается в кресле и внезапно пропадает из моего поля зрения. — Я не вижу тебя, — ору я, и она быстро разворачивается назад.

— Эдгар, можешь поставить книгу сюда? — просит она.

Я крепко хватаюсь за скалу, когда Эдгар заваливает, поворачивает книгу боком и угол провисающей буквы «к» впивается мне в спину, прежде чем он снова ее выравнивает.

— Мы можем закончить по быстрее? — спрашивает он.

— Я хотел бы продолжить игру.

Я знаю, что Делайла сидит за компьютером, она говорила мне это слово раньше, и я слышал тихое щелканье, когда она делала что-то при помощи рук, но, однако никогда еще не видел этого.

Там, в огромном окне, на котором парят картинки, и соединен с чем-то, что выглядят как раскрытая книга. На нем стоят все буквы алфавита, но на иностранном языке, которого я не знаю.

Пальцы Делайлы передвигаются по этой странной книге и тогда буквы, как по волшебству, появляются в окне. — Это невероятно, — кричу я. — Я должен рассказать об этом Орвиллю!

Делайла, кажется, не слышит меня. — Файл не открывается. Он защищен паролем. В нем пять букв.

— Э— Д— Г— А— Р, — предлагаю я.

Делайла пишет слово и нажимает на другую кнопку. Раздается противный писк, но на большом окне перед ней ничего не появляется.

— У тебя есть другие идеи? — Спрашивает она Эдгара.

— У тебя были домашние животные?

— У меня аллергия на всех кроме голых землекопов…

— Как звали твоего папу? — Спрашивает Делайла.

Элгар смотрит в пол. — Исаак.

Я наблюдаю за руками Делайлы: И— С— А— А— К. Снова противный писк. Делайла ударяет кулаком по компьютерному столу. — Мы же так близко, — бормочет она. — Может тебе приходит на ум, какой-нибудь пароль, Эдгар?

Он бурлит идеями: название улицы, на которой родилась его мама, имя домашнего питомца его мамы, когда она была маленькой, заголовок первого романа, который она опубликовала. Но ничего не подходит.

С каждой новой попыткой на сердце становится тяжелее, у меня такое чувство, что я все больше растворяюсь с бумагой, из которой сделана книга.

Через полчаса бесполезных попыток Делайла встает и опускается на колени, чтобы я мог лучше ее видеть.

— Мне очень жаль, Оливер, — шепчет она, и в ее голосе слышно разочарование. — Я пыталась, — она протягивает ко мне руку, солнечное затмение из пяти пальцев, и я протягиваю ей свою.

Но это не то по сравнения с тем, когда она была у меня в книге. Теперь между нашими пальцами находится тончайший барьер.

Орвилль рассказал мне однажды, что люди никогда не прикасаются к нам. Так как мы не являемся ничем более как кучкой крохотных атомов, которые окружены электромагнитным полем.

Поэтому в действительности мы не держимся за руки. То, что вступает с нами в контакт — электроны, находящиеся между нами.

Тогда я не понимал этого, мне казалось, что это снова научный фокус Орвилля. Но теперь… ну, теперь мне все ясно.