Мое сердце - твое, любимый !

- Нет, - отчеканил Рамон. - Прости меня, - добавил он тихо. - Конечно, произошло слишком многое, чтобы только извинением стереть из памяти последние два года, но мне действительно жаль. Если это поможет.

Норин устало закрыла глаза, по щекам у нее текли слезы.

- Ты не знал, - глухо произнесла она. - И никто не знал. Да какая теперь разница! - вырвалось у нее вдруг. - Изадора умерла! И все по моей вине! Я должна была постараться убедить врачей, что мне нужно домой!

Каждое слово, будто стальное лезвие кинжала, вонзалось в сердце Рамона.

- Норин! - воскликнул он. - Зачем ты так говоришь?

В этот момент распахнулась дверь, и на пороге возник Брэд, одарив Рамона обвиняющим взглядом.

- Пора перестать ее мучить, с нее достаточно!

- Да, - засуетился Рамон. - Я велю принести обезболивающее. Уговори ее поесть. - И с этими словами он вышел.

Брэд молча протянул Норин носовой платок.

Рамон брел по коридору словно в тумане. Слезы Норин... Тот факт, что она плачет по его вине, причинял ему нестерпимую боль. Кажется, только сейчас он понял, какой длинный путь ему предстоит - путь к ее доверию.

***

На следующее утро Норин тактично отказалась от помощи мисс Плимм. Она не собирается быть в чем-либо обязанной Рамону.

С таким настроением она ждала дня выписки. Каково же было ее удивление, когда при выходе из отделения она столкнулась с Кенсинггонами. Норин холодно взглянула на них, даже не пытаясь изобразить на лице радость от встречи.

- Рамон сказал, что тебя сегодня выписывают... - начал Хол.

- Да, я возвращаюсь домой, - бросила она сухо. - Зачем вы здесь?

Дядя, кажется, удивился вопросу.

- Ты ведь перенесла серьезную операцию.

- Мы были в отъезде, - подключилась к разговору Мэри. - И вернулись только сегодня. Если бы мы знали, мы бы...

- Зачем притворяться? - зло произнесла Норин. - Вы просто отдали визит вежливости. Никто не будет шептаться у вас за спиной. А теперь, если вы не против, я поеду домой, а то я себя еще не очень хорошо чувствую.

- Ты можешь пожить в своей старой комнате, - предложила Мэри. - Мы наймем сиделку...

- Я возвращаюсь к себе.

- Но ты же живешь одна, - возразил Хол. - Ты не можешь быть предоставленной самой себе.

- Я годами была предоставлена самой себе. - Несмотря на удивление на их лицах, ни голос, ни взгляд Норин ничего не выражали, только полное безразличие и холодность. - И мне так лучше. - Она кивнула сопровождавшему ее санитару, и они направились к лифту. - Спасибо, что приехали сюда, добавила Норин, даже не взглянув в сторону Кенсингтонов.

Обиженные и не ожидавшие такого приема, они стояли не шевелясь. Мэри и Хол рассчитывали, что Норин с радостью примет их заботу, но их встретила не та тихая, покорная, стеснительная девочка, которую много лет назад они привели в свой дом.

- Рамон предупреждал, что она изменилась, - сказала Мэри мужу. Наверное, всему виной боль и обида. Мы относились к ней очень плохо.

- Все трое, - согласился тот тихо. - Если бы мы только выслушали, когда она хотела все объяснить... У меня ужасное чувство - Норин могла умереть, а мы бы и не знали.

- Она вернется к нам.

Хол лишь сухо усмехнулся в ответ и сунул руки в карманы.

- Ты уверена? Ладно, пойдем перекусим что-нибудь.

Мэри взяла мужа под руку, и они направились к лифту. Лишь двери закрылись за Норин, навстречу им из служебного отделения, одетый в дорогой костюм, выскочил Рамон.

- Где она? - бросил он на бегу.

- Уехала вниз, к такси, - хмуро пояснил Хол. - Даже не стала с нами разговаривать.

- Такси? - не произнеся больше ни слова, Рамон на ходу впрыгнул в лифт. Внизу он крикнул санитару: - Джек, забудь про такси, я сам отвезу ее домой.

- Да, сэр. - И санитар помог усадить раздраженную, сопротивляющуюся Норин в машину Рамона.

- Я хочу ехать на такси! - возмущалась она.

- Поедешь туда, куда скажут! - рявкнул он в ответ и направил машину за больничные ворота по переулку, ведущему к шоссе.

- Но не с тобой!

- Держи себя в руках, - прошептал Рамон, - злость не пойдет тебе на пользу.

Норин была в бешенстве. Она прислонилась к спинке сиденья, закрыв глаза и стараясь побороть приступ головокружения и гнева. Ну и утро выдалось!

- Это ты их прислал? - нарушила она молчание, когда машина неслась по шоссе.

- Кенсингтонов? Нет. Я знал, что они возвращаются сегодня, и позвонил им, рассказав об операции. Они были в шоке.

- Да что ты?

Он внимательнее посмотрел на нее.

- Ты казалась здоровой, когда жила дома.

- Дома у меня там никогда не было. - Норин смотрела в окно.

- Просто ты всегда сливалась там с мебелью...

- Конечно, - девушка тихо вздохнула. - Я и была частью интерьера. Одним словом, прожила в тени. Но теперь этому пришел конец. Когда поправлюсь, уеду работать за границу. Начну новую жизнь.

Сердце Рамона упало в пятки. Он и представить не мог, что она уедет из города. Этого ему никак не хотелось.

- Никуда ты не денешься в ближайшие три месяца, - произнес он спокойно. - Я приложил немало усилий, чтобы поставить тебя на ноги, и не позволю все испортить.

- Три месяца я буду делать то, что мне скажут, а потом - то, что захочу.