Мое сердце

На улице стоял жаркий полдень, и Ялал-уд-Дин Мухаммад Акбар, властитель империи Великих Моголов, восседал на своем троне, верша дела своей страны. Он чувствовал себя усталым и раздраженным. Воздух в приемном зале дивана был тяжелым от влажности, а из туч над дворцом уже готов был обрушиться очередной ливень. Он вздохнул, когда из-под его маленького, плотно повязанного тюрбана, скроенного так, что он удовлетворял запросам и мусульманской, и индуистской моды, на лицо скатилась еще одна капля пота. Был сезон муссонов. Он чувствовал их влажное дыхание на своей коже цвета спелой пшеницы, несмотря на то что его переливчато-синие шелковые шаровары и золотистая блуза — кабайя — были легкими и свободными. Его личный раб-телохранитель нагнулся и вытер ему пот с лица. Властитель благодарно улыбнулся слуге, хотя больше всего мечтал о ванне и прохладном ветре.

— И теперь. Величайший, последний вопрос, — сказал Рамеш, хан-и-шаман его двора. — Сегодня прибыл новый караван с подарками от португальского губернатора в Бомбее. Они направлялись в твою столицу, в Лахор, но, узнав, что ты здесь, в Фатхнур-Сикри, прибыли прямо сюда.

Акбар поднял к небу выразительные темные глаза.

— Дай мне подумать, — сказал он, иронически улыбнувшись. — Десяток более или менее сносных лошадей, несколько второсортных боевых слонов, по меньшей мере пара заеденных москитами охотничьих кошек, еще один портрет какого-нибудь христианского святого или великомученика и кисет плохоньких драгоценных камней. — Он глубоко вздохнул. — Почему португальцы так упорно шлют мне никудышных боевых слонов и еще более никудышные драгоценности, Рамеш? Они абсолютно ничего не понимают ни в том, ни в другом. Разве я не прав, старый друг?

Рамеш, главный управляющий делами своего повелителя, любяще улыбнулся своему властелину.

— Ты прав, Величайший, но на этот раз португальцы добавили еще два подарка. Один тебе понравится, что же до другого… — Он пожал плечами.

— Что-то еще? — Акбар был удивлен, ибо щедрость португальцев всегда была весьма ограниченной. Они гораздо сильнее были заинтересованы в том, чтобы как можно больше взять из Индии, чем что-то дать ей. — Ну, Рамеш, — сказал он, — что же португальцы добавили к своему великолепному каравану на этот раз, чтобы порадовать и удивить короля варваров?

— Что тебе понравится. Величайший, так это осыпанные драгоценностями часы, отбивающие каждый час, — ответил главный управляющий.

Глаза Акбара загорелись от удовольствия, так как он очень любил всякие механические игрушки.

— И? — спросил он. Лицо Рамеша посерьезнело.

— Португальцы послали тебе женщину, Величайший.

— Женщину? — Властитель был удивлен. — Португальцы думают, что мой гарем еще недостаточно полон? — Потом ему стало любопытно. — Что за женщина, Рамеш? Какая-нибудь карлица, чтобы повеселить меня, или еще какой-нибудь уродец женского пола?

— Насколько я понимаю, она европейка. Величайший. И уж точно, что она не из наших краев или Китая, — ответил главный управляющий.

— Чем же она тебе не понравилась, Рамеш?

Главный управляющий секунду поколебался, потом ответил:

— Я полагаю, португальцы хотели доставить тебе удовольствие, но эта женщина, я убежден, просто буйнопомешанная. У меня есть опасения, что она прислана убить тебя, и я боюсь за твою безопасность.

Интерес Акбара все больше разгорался, и он вдруг обнаружил, что снедавшее его раздражение улетучилось. Весь день он просидел в удушающей духоте, терпеливо выслушивая разнообразные, иногда очень запутанные жалобы своих подданных и разрешая деликатные споры, постоянно возникавшие между религиозными и политическими группировками. Ему необходимо отвлечься, и, кажется, такая возможность представилась.

— Пусть женщину приведут ко мне, — приказал он. — Я хочу взглянуть на нее.

— Господин, — запротестовал Рамеш, — я боюсь за тебя и, кроме того, могу поклясться, что она, как эти драгоценные камни и слоны, не представляет собой ничего особенного. Кожа у нее очень белая, за исключением рук, лица и ног, загоревших по пути от побережья. Португальский губернатор не позаботился даже дать ей слона, или верблюда, или, на худой конец, простые носилки. Ничего не могу сказать о цвете ее волос, настолько они грязные и, подозреваю, кишат вшами и блохами. Глаза у нее, кажется, светлые. Никогда не видел ничего подобного. Очень уродливое существо. Позволь мне послать ее на кухню, может быть, там ей найдут применение. Акбар рассмеялся.

— Я не могу отправить подарок португальцев на кухню, — сказал он. — Я должен хотя бы взглянуть на нее, а потом ее можно будет отправить в гарем. А теперь перестань причитать, как старуха, Рамеш, и давай сюда женщину.