Мое сокровище

– Моя старшая сестра когда-то дружила с леди Беатрис. Ну а я, обожая свою сестру, обожала также и ее подруг. Я была очень любопытным ребенком, а моя сестра – довольно снисходительной, так что она терпела мое присутствие, когда общалась со своими подругами. – Софи потерла переносицу, и, помолчав, продолжала: – Правда, некоторые из ее подруг не желали, чтобы я находилась в гостиной во время их визитов. Но леди Беатрис никогда не возражала. Она говорила, что я напоминаю ее собственную сестру.

– Вполне вероятно, – заметил Резерфорд-старший.

– Скорее – маловероятно, – возразил Джилс. – Ты ведь имеешь в виду леди Фонтейн? – Он познакомился с младшей сестрой своей матери в первый же месяц их пребывания в Англии, и ему было трудно представить более немощную и иссохшую женщину, чем леди Фонтейн. Артрит поразил обеих сестер в довольно раннем возрасте, и похоже, что у его тетушки он развивался даже быстрее, чем у матери. Болезнь хоть и не убила ее пока что, но вынудила передвигаться либо в кресле-каталке, либо на руках у слуг.

– Но тогда она была еще молодой и здоровой, – продолжала Софи. – Вам, вероятно, это трудно представить, поскольку вы увидели своих английских родственников лишь недавно.

– Ну ладно… Давайте, наконец, займемся шкатулкой, – предложил Джилс. – Возможно, я сумею ее открыть. – И он энергично размял пальцы и кисти руки, стараясь изгнать из них болезненные ощущения. Проклятье, ведь никто же не знает, каким образом возникает этот самый артрит и как прогрессирует…

Софи молча протянула ему шкатулку, и он, едва заметно кивнув, сказал:

– Благодарю вас. И спасибо за то, что так долго ее хранили.

Женщина отвела взгляд… и вроде бы смутилась.

– Не стоит меня благодарить. Я рада, что хоть как-то оказалась полезна для леди Беатрис, – ответила она.

А Джилс, сосредоточившись, принялся исследовать старинную золоченую вещицу; он то нажимал на край с одной стороны, то постукивал по углу с другой, а временами, прищурившись, внимательно рассматривал шкатулку, выискивая среди резных узоров места соединения отдельных частей. Но замысловатые линии то и дело уводили взгляд в сторону – изделие неведомого японского мастера явно не собиралось сразу же выдавать свой секрет.

– В этой коробке ничего нет, – сказала леди Дадли, скрестив руки на груди.

– Внутри могут находиться какие-нибудь важные бумаги, – возразил Ричард Резерфорд.

– Какие еще бумаги?.. – проворчала виконтесса. – Если бы у леди Беатрис действительно имелись таковые, то она держала бы их при себе.

– Она не могла взять с собой ничего ценного, – пояснил Ричард. – Все ее вещи подверглись тщательному осмотру. Маркиз с маркизой были совсем не рады тому, что их дочь собралась замуж за скромного ювелира из Америки. Хотя у меня, между прочим, были неплохие перспективы… В общем, как бы то ни было, нам с Беатрис пришлось сначала направиться к шотландской границе, а уж затем пересечь Атлантику.

Джилс уже неоднократно слышал эту трогательную историю и относился к ней с некоторой иронией. Однако сейчас, с появлением новых слушателей, седое предание обретало обновленное звучание, и он не мог не подумать об Одрине, которую – правда, вопреки ее воле – тоже прокатили чуть ли не до самой шотландской границы. То было бы славным приключением – господи, теперь и к нему привязалось это словечко! – если бы такой вояж состоялся с обоюдного согласия и по любви.

Джилс в очередной раз перехватил взгляд Одрины; она была немного бледна и, как казалось, чем-то озабочена. Отложив шкатулку, он протянул руку через столик и, чуть приподняв ее подбородок, проговорил:

– И ваш папочка еще полагает, что ваши старшие сестры неудачно вышли замуж?.. Да вы только представьте, принцесса, что какой-нибудь американский ремесленник вознамерился бы увезти их на другой конец света.

Отстранив его руку, Одрина пробурчала:

– Он, скорее всего, предпочел бы именно такой вариант… Только бы мы не оставались в Англии и не марали его доброе имя.

– Он бы так и сказал – «марали»? Неужели в вашей среде используют подобные выражения?

– Леди Ирвинг, вы не могли бы нечаянно наступить на ногу мистеру Резерфорду? – проворчала Одрина.

Графиня с удовольствием исполнила ее просьбу и проговорила:

– Ну вот, юный мистер Резерфорд… А теперь открывайте побыстрее эту чертову вещицу. Нам всем уже надоело ждать. А если мне захочется послушать трагическую семейную историю о болезнях и тому подобном, то я нанесу визит нашему разряженному принцу-регенту и поинтересуюсь, как здоровье его сумасшедшего папаши.

Джилс некоторое время взирал на графиню, как бы давая понять, что он не собирается немедленно подчиняться ее командам. После чего продолжил исследовать поверхность шкатулки.

– В том, что я рассказал, нет ничего трагического, – заметил Ричард. – А использование таких шкатулок-головоломок – очень милая традиция.

– Трагизма здесь предостаточно, – возразила леди Ирвинг. – Даже в том, что вы говорите о леди Беатрис, как о своей жене, хотя ее уже три года как нет в живых.

– Но она – единственная жена, которая у меня была. Почему же я не могу ее так называть?