Мое советское детство

В советское время Новый год был одним из самых любимых моих праздников. Весь этот ритуал — за несколько дней до, в один из вечеров мы садились всей семьей вырезать снежинки из бумаги. Вырезаем их сотни, а потом нанизываем на нитку и развешиваем гирлянды по комнатам. Дальше я развожу зубной порошок и рисую снежинки на окнах, а позже, увлекшись, на стекле в кухне рисую снеговика, который спешит за Дедом Морозом. Дед шествует с мешком на плече, белый, пушистый, важный, в валенках и с посохом. У снеговика вместо шляпы ведро. И зимние ели вокруг них полны волшебного ожидания. Скоро Новый год! Скоро! Скоро!

Другой вечер — мама приносит с работы сладкие подарки для нас с сестрой. Женщин из бухгалтерии развозит после празднования на предприятии автобус, маленький пазик. Мама красивая, сияющая, разгоряченная после шампанского, в платье под шубой, накрашенная (ах, эти зеленые и голубые тени), в модных сапогах на высокой шпильке (в таких не пробежишь по северному морозу) и в меховой шапке, такие тогда все носили. Потом подарки приносит с работы отец — заходит с мороза, окутанный облаком холодного воздуха и радости, смеется в прихожей, щеки и уши красные, глаза хитрые, на шапке-ушанке с пристегнутыми ушами лежит снег. Зовет нас с Таней и вручает мешки. Запах оранжевых мандаринов заполняет квартиру — хотя их еще нет, они пока внутри, вместе с миллионом конфет, но запах уже есть. В каждом подарке один мандарин... но бывает и два. Это вообще самое крутое. Какой Новый год без мандаринов?

Потом мы с Таней начинаем разбирать свои подарки. Мы разные с сестрой. Я быстрый и нетерпеливый, тут же потрошу подарок, первым делом съедаю мандарины — по дольке за раз, чтобы растянуть сладость. От каждой дольки в голове вспыхивает оранжевый взрыв. Это так вкусно, воспоминаний об этом хватит на целый год. Затем, не медля ни секунды, жую шоколад, если есть, и сортирую конфеты. С черной начинкой тут же съедаю, гора фантиков высится вокруг меня, конфеты с белой оставляю на потом — я их терпеть не могу, но могу съесть половинку от отчаяния. Потом съедаю карамельки и странные конфеты, которые не поддаются классификации. Я отдуваюсь, живот болит, но я продолжаю работу. Ириски "Кис-кис", если свежие, это объедение, если старые, их можно часа два рассасывать и жевать каждую, хуже смолы. Потом от зубов фиг отдерешь. Потом добиваю подарок до конца. Пока не закончу, не остановлюсь и не сойду с места.

В это время Таня, она младше меня на шесть лет, планирует удовольствие и методично распределяет конфетные ресурсы, чтобы хватило надолго. Когда от моих подарков остается одно воспоминание, у нее еще в разных местах припрятаны заначки. Вот она ходит, найдет и съест — то конфету, то другую. Иногда я меняю у нее горку конфет с белой начинкой на половинку конфеты с черной. Курс, инфляция, что поделать. Таня далеко не фанат белых конфет, но все равно их съедает. Я же говорю, мы разные:)

Потом мы готовим костюмы на Новый год, на школьный бал. Однажды я загорелся стать гусаром. "Хорошо, делай", сказала мама. Я перерисовал открытку из набора "Солдаты 1812 года", там, где лихой усач в ментике и с саблей стоит, подбоченившись. Под гусарский ментик пошла моя старая школьная форма. Впрочем, это уже другая история. Костюм в итоге получился капитальный, в нем еще младшая сестра ходила на свои новогодние балы в школу. Кавалерист-девица, да.

Потом, когда до Нового года остается пара дней, мы достаем большие бумажные коробки со шкафов. Там вата для снега, разные игрушки, гирлянды, электрический домик Деда Мороза, который светится и клево щелкает, когда переключает лампочки, в отдельной коробке лежит Дед Мороз в ватной шубе и снегурочка. Дед Мороз белый, румяный, большой и добрый, а снегурочка хрупкая и красивая, как из фильмов Александра Роу. Кажется, она сейчас заговорит высоким тонким голосом.

А потом папа приносит елку. Не всегда ель, иногда это сосна или один раз даже — пихта. Но в любом случае, это здорово. Елка (которая то ли сосна, то ли пихта) на всю квартиру пахнет горьковатой свежестью и заснеженной тайгой, от крошечных капелек смолы по комнатам тянется смолистый густой аромат.

Мы достаем с отцом специальную подставку под елку — красный пластиковый конус на металлических ножках, с винтовыми зажимами для ствола.

Зубчатые кончики зажимов вгрызаются в дерево. Елка установлена, я бегу и наливаю воду в красный конус. Чтобы елка дольше простояла.

Потом мы начинаем украшать елку — всей семьей. Сначала я распутываю елочную гирлянду, раскладываю ее во всю длину на полу, затем проверяю, как она горит. Иногда одна из лампочек перегорает и часть гирлянды больше не работает. Это обидно. Мы с отцом заменяем лампочку — но обычно замены нет, отец вырезает кусочек с перегоревшей лампой и скручивает провода. Гирлянда снова горит вся. И мы развешиваем ее на ветках, зеленые провода почти не видны.

Затем игрушки.