Мое тело — тюрьма

— Вроде бы в них пьяный водитель въехал, лобовое столкновение, так говорили в больнице, — вздохнул Андрей. — Удивительно, что только двое погибших из пяти человек. Аните очень повезло, что она была пристёгнута.

— А её не привезли? Или она уже давно приехала? — спросила Кира.

— Я понял, что она там осталась, в той больнице, со Светой, — ответил Андрей. — И мама их туда уехала.

— Понятно…

— Ты пойдёшь к нему в больницу?

— Нет, не пойду, если ехать в ваш лагерь в августе, мне надо время освободить. У нас папа дом купил, как оказалось. Недалеко от нашей школы бывшей такую… вроде как избушку-развалюшку. Там нужно всякие сараи-чердаки разбирать, полно всякого барахла. Папа хочет всё перестраивать вроде как. Так что пусть Лёха лечится. Мы увидимся, когда он на поправку пойдёт… А ты, если желание есть, тоже можешь пойти с нами, посмотреть, что там за дом. Я, если честно, вообще не помню, какие у нашей школы дома были. Немного отвлечёшься.

— Ну да, в голове всякое крутится, — кивнул Андрей.

— Хорошо мне, — хмыкнула Кира. — Я уже давно ни о чём не думаю.

— В смысле? Вообще? А это как? — удивился Андрей.

— Сложно объяснить, как не думать, тому, кто постоянно крутит всякие мысли в голове, — пожала плечами Кира. — Это такая медитация.

— А ты уверена, что не думаешь? Может, это ты думаешь, что не думаешь, а на самом деле думаешь? — спросила Андрей. — А медитация это… в смысле, не знал, что ты медитируешь.

— На самом деле я всё время в медитации просто, — усмехнулась Кира. — Практиковать начала лет с четырнадцати где-то.

— Поэтому ты всегда такая спокойная? Ну, в смысле, возле тебя всегда как-то… всегда спокойно.

— Островок спокойствия в бушующем море жизни, — засмеялась Кира.

— Ну да… — согласился Андрей. — Что-то такое и есть.

* * *

Лёха объявился возле дома через два дня после их разговора с Андреем.

— Да, меня отпустили на стационар, чего мне лежать? — ответила Лёха на вопрос Андрея.

— На самом деле он хотел поизображать из себя Карлсона, но, так как зрителей с вареньем не было, он заскучал и сбежал из отделения, — хмыкнула Кира.

— А? — открыл рот Андрей.

— Мне сказали приходить на осмотр и какие лекарства принимать, — ответил Лёха, который держал правую руку на перевязи. — Я стою на ногах, руку не напрягаю, её загипсовали, я чувствую себя значительно лучше, чего там лежать… и да… там скучно. Лето… Андрей сказал, что вы теперь сюда приходите…

— Ты что, знала, что он сбежит? — удивился Андрей.

Кира неопределённо пожала плечами.

— Скорее, предполагала. Как твоя скула?

— Там поставили пластинку какую-то, — ответил Лёха. — Но вроде ничего. Когда очнулся, щека была похожа на флюс, а потом опухоль спала и словно старый синяк… Но уже десять дней прошло, так что поджило. Из аварии ничего вообще не помню. Словно кусочка памяти нет. Просто сижу в машине, а в следующий миг уже на обочине и кровь рот заливает.

— А линзы как? — спросила Кира. — Тебе их вынули или не догадались? Все глаза красные.

— Не, не вынули… Я несколько дней с ними был в больнице. Ну я немного под капельницами был, правда. Потом снял. Я как раз новые купил, когда ездил…

— Ты хотя бы к офтальмологу попросись, пока в больницу ходишь, капли тебе прописали бы, явно же что-то вирусное в глазах. Только линзы переводить. Нельзя больным в них ходить…

— Ладно… — Лёха потёр глаз левой рукой. — Может, и правда схожу, спрошу, чего в глаза накапать. Ну… показывайте, что тут за дом и чего вы делаете, я хотя бы просто посмотрю.

Глава 25 Лагерь

В «Первомайский» Кира поехала в среду. Решила дать парням несколько дней на адаптацию. К тому же надо было помочь маме с уборкой лука на участке: тот как раз просох и требовал обрезки.

Дорога по ощущениям заняла больше часа, но Кира взяла свой плеер и много разных дисков, которые скрасили путь. При этом ещё повезло сидеть: хотя она купила билет на автовокзале, тот был без места, а в небольшой древний автобус с «мордой» набилось человек сорок. Кира села на очень высокое одиночное место на колесе, и ни одна бабка на него не претендовала.