Мое темное счастье

Ради Лира! Я резко выдохнула воздух и залпом выпила содержимое. Острая боль на время лишила меня возможности дышать, бросила на пол, обрушилась, прорастая в теле. Тьма, голоса, тени… Горло обожгло огнем. Я хотела закричать, но не смогла.

Не знаю, сколько это длилось. Мне казалось, вечность, но на деле прошло несколько минут. Я открыла глаза, ощущая небывалую силу. Ее действительно было много.

— Ну как? — спросила ведьма, явно не видя во мне изменений.

Зелье на каждого действовало по-разному, поэтому его нельзя хранить. Попыталась ответить, но не смогла произнести ни звука.

— Голос забрали, — сказала ведьма. — Ну что ж, не худший для тебя вариант.

Я еще не осознала случившееся, не пришла в себя.

— Не медли! До казни осталось два часа, а тебе еще добираться.

Молча поклонилась, испытывая к старухе благодарность.

— Ариадна! — Голоса дяди и двоюродного брата слились в один, едва я покинула жилище ведьмы.

Я улыбнулась.

— Получилось! — воскликнул Глин.

Кивнула.

— Чем заплатила? — встревоженно поинтересовался дядя.

Провела рукой по горлу, давая понять, что говорить не могу.

— Голосом? — в ужасе спросил Глин.

Пожала плечами. Это все такие мелочи, когда Лир на пороге смерти!

— Ты — сильная, смелая, светлая. Все получится, — приободрил дядя, крепко обнимая. — Мы проводим тебя до окраины города.

Мы шли быстро, и я мысленно прощалась с местом, ставшим мне домом. Вернусь ли я сюда еще? Одни небеса ведают, да молчат, храня тайны будущего.

— И как ты держишься? — спросил принц, видя, как я приветливо улыбаюсь русалам.

Я закатала рукав платья, показывая на цветок дайари. Ради любви и не на такое пойдешь. Когда-нибудь он встретит свою единственную и поймет это сам. Сердцем.

Едва мы оказались возле купола, обняла родных, превратилась в русалку. Вздохнула, ласково погладила лимфила, который всегда находился поблизости, представила заветную скалу — и переместилась. Как хорошо, что мою клятву, данную Лиру, что я не буду телепортироваться к морю, дядя смог снять.

Двадцать минут мне пришлось прятаться за камнями и ждать, пока высохнет хвост. Время стремительно бежало, но магию применять было нельзя. Я помнила четкие наставления ведьмы. Быстро натянула одежду и обувь, щурясь от жаркого летнего солнца. Плащ неприметного серого цвета был тут же и моего размера, леший не подвел.

Вышла на дорогу, направилась в город, сливаясь с толпой, которая спешила в том же направлении.

В Аридейле оказалось полно стражи. Видимо, Совет магов подстраховывался, боясь, что Лир сбежит или ему кто-то поможет. Наложенные чары я чувствовала еще острее. Тут и мышь не проскочит.

Люди толпились на подступах к площади. Они съезжались сюда из окрестных деревень, ошеломленные известием о предстоящей казни. Мелькнули вдалеке Кассиандр и Лайл, показались испуганные, заплаканные лица моих горничных… Я не стала к ним подходить, пробралась к помосту, радуясь, что на мне капюшон. Мое лицо смотрело на меня с плакатов, в изобилии развешенных повсюду, куда падал взгляд.

Люди, маги, эльфы… Отец Лира и его дядя тоже находились здесь. И как ни пытались, не смогли скрыть боль, таившуюся в глазах. Им тоже придется смотреть на наказание Лира. И выдержать.

На городской башне пробило полдень. На помост взошел Тезуэль.

— Мы собрались здесь, чтобы свершить суд над принцем Лирантанелем Дарсе Винтуриан де Риган. Он нарушил закон и укрыл от нас русалку. Да свершится справедливость!

Только бы не сорваться. Только бы выдержать!

Тезуэль зашептал заклинание, и на помосте появился Лир. Бледное лицо, заостренные скулы, почти черные глаза, в которых застыла боль. Отчаяния не было, страха тоже. На лбу небольшая рана. Нет, его не били, берегли для казни, но всю душу, казалось, вынули. Неужели с ним это сделала я? Лир… Я снова порадовалась, что мое лицо скрывал капюшон, иначе бы себя выдала.

Мой темный принц поднимался по ступеням спокойно. Молчал и смотрел в никуда, даже когда с него стянули рубашку. Палач закрепил его руки в цепях наверху столба.

— Двадцать плетей. А потом каждый желающий может ударить в течение часа, и никто, слышите, никто не имеет права помочь осужденному. Ничем. Ослушника ждет смерть, — громко и властно произнес Тезуэль.

За его спиной в черных плащах с капюшонами выстроился Совет магов.

Первый удар был жестким. Хлыст рассек воздух, опустился на спину Лира, который лишь слегка дернулся, но не произнес ни звука. Красная полоса осталась, словно нечто уродливое и страшное. Я вздрогнула от голоса Тезуэля, считавшего удары.

Я заставила себя смотреть и не реагировать. Боль пронзала все тело, словно били меня. А Лир не кричал, только кусал губы до крови. Его отец и дядя смотрели и молчали, ничем не показывая своего отношения к происходящему, но я знала, как им было плохо.