Мое темное счастье

К обеду появился леший, услышал мой рассказ про земной Новый год и принес нам из леса елку. Даринель проявила небывалый энтузиазм. На дереве вскоре висели хрустальные шары с порхающими внутри разноцветными бабочками. Временами они рассыпались на снежинки, а потом снова собирались и вспыхивали новым творением. Я бы и сама любовалась на это бесконечно, не то что Рин, тянущийся к волшебным шарам с завидным постоянством. Хорошо хоть зачарованы — ни уронить, ни разбить.

Сложнее всего оказалось придумать подарки. Не все можно было сотворить при помощи магии, а близких хотелось порадовать. Но и здесь справились.

Праздничный ужин решили заказать во дворце у Эрана и переместить сюда. Учитывая большое количество мужчин, кушанья в основном были мясные, а на десерт — пирожные. Эран заглянул к нам днем, прислал вина и фруктов, пообещав обязательно всех выгнать на праздник.

К вечеру я немного устала и отправилась принимать ванну. Высушила хвост, долго выбирала платье, остановившись на голубом. Длиной до колена, с открытым верхом, но подол и плечи покрывало белоснежное кружево. В нем я казалась хрупкой и невесомой снежинкой. Украшения перебирала долго. Лир за время нашего знакомства надарил их немало, но я по-прежнему предпочитала те, что попроще. И сейчас остановилась на серебряных сережках с аквамаринами и тонкой изящной цепочке.

И стоило спуститься, как открылся портал, и из него появились близкие. Как же сильно я по ним соскучилась! Обнимала дядю и тетю, стиснула в объятиях Глина и Рокота, а затем и своих обретенных сестричек. Настолько расчувствовалась, что пришлось подниматься наверх и вытирать слезы.

Едва открыла дверь комнаты, как обнаружила Лира, сидящего на подоконнике. Он выглядел уставшим и донельзя родным. Я так и замерла, разрываясь от желания его обнять, но потом решительно подошла к зеркалу в поисках носового платка.

Лир мгновенно оказался рядом, уставился на раскрытую шкатулку с нераспечатанными письмами.

— Неужели я тебя так сильно ранил…

— Своим недоверием? — закончила я еще тише, чем он.

— Я всего лишь хотел уберечь свою самую желанную женщину на свете от лишних тревог.

— Мы договаривались, что ты не будешь лгать.

Лир вздрогнул.

— Тебе и правда больно, — проговорил он.

Развернул меня к себе, и по щекам снова хлынули слезы. Эти дни я держалась как могла, загоняя тоску внутрь, заставляя себя верить, что вернется живым, а сейчас…

Не могу так больше! Ведь тысячу раз мы с Лиром проходили это! А доверять до сих пор не научились. И это ранит гораздо сильнее, чем жестокая правда.

В озеро я переместилась раньше, чем сообразила, что делаю. Вода позвала за собой, будто откликнулась на мою боль. Я уже не думала ни о празднике, ни о друзьях. Одежда мгновенно растворилась, а украшения, видимо, были зачарованы, и остались. Нырнула, мгновенно оказываясь в чьих-то руках.

— Не самое лучшее место для разговора, — заметил Лир, прижимая к себе.

Я растерянно всхлипнула, оглядывая озеро. И как он смог так быстро догнать?

— Ты же моя жена, у меня половина твоих сил, — тихо сказал Лир, кажется успев прочитать мои мысли раньше, чем я их закрыла.

Глаза у темного мага сверкали серебром, но что пряталось в их глубине, было не разобрать. Он молча подхватил меня на руки, понес к дому.

Как только мы показались в дверях, разговоры смолкли.

— Лир, тебе помочь? — спросил Рокот, стоило мне задеть хвостом стул и его опрокинуть.

— Сам справлюсь, — отозвался Лир, взбираясь по лестнице.

Опустил на кровать, опутал заклинаниями, высушив и хвост и волосы, закутал в покрывало, которое подвернулось под руку, а потом молча принес шкатулку, поставил на мои колени.

— Не выпущу, пока не прочитаешь каждое.

— Не буду, — фыркнула я, готовая снова расплакаться.

— Ты должна мне желание, помнишь?

Покосилась на мага, чувствуя, как желание плакать отступает, а возникает другое — напомнить, как был не прав.

— Меня твои кровожадные мысли не пугают. Читай!

Сопротивляться было бесполезно. Взялась за первое письмо, потом за второе. В них он не лгал, рассказывал, как проходят дни без меня, надеялся на встречу, ждал ответа…

Когда дочитала последнее, Лир, спокойно отодвинул шкатулку, взял меня за подбородок:

— Я попросил у тебя прощения, если судить по количеству этих писем, двадцать семь раз. Теперь прошу и в двадцать восьмой: прости, Ари. Хрупкая моя, наивная, добрая девочка… Часто мое понимание того, что значит «беречь и защищать» не совпадает с твоим. Прими это, дай мне просто поступать, как считаю нужным. Это ведь мое право — не давать бедам касаться твоего сердца. Иначе ложь никогда не кончится, Ари. Сама же понимаешь. Не смогу я иначе. Лучше ссора, чем чья-то смерть. Я их столько за последние дни навидался…

И после его слов я окончательно почувствовала себя виноватой.

— Я защищал то, что мне дорого. Наш дом, будущее, любимую женщину. Ты ведь обещала родить дочь, Ари, помнишь?

Я помнила. Мы решили немного подождать с этим, учитывая неопределенное будущее, но сейчас Лир смотрел в мои глаза, и все разумные доводы терялись.

— Давай помиримся, мой свет. Прямо сейчас.