Мое ускорение

Я так и думал. Видать, Сашке и есть хотца и неудобно ко мне идти. Она же обиделась. Вот и сделала финт ушами, упомянула про мое предложение Ленке. Сашка закатывает глаза и порывается уйти.

— Готово уже, давайте дегустировать! — не даю ей сделать это я.

— Вот ты молодец, Толя! Умеешь готовить, — хвалит меня Лукарь.

А то, поживи с моё одна, тоже «воленс не воленс» научишься.

— А я ведь, Толя, уезжаю! Родители меня отправляют в санаторий какой-то, неврологический, — признаётся Ленка уже, когда мы пьём чай.

Илюха, судя по всему, уже в курсе этого.

— Поезжай! Здоровье поправь, и мы тут без тебя нервы подлечим, — одобряю я.

Александра ушла вместе со всеми, предложив, правда, вымыть посуду. Нет уж — обиделась так обиделась. Я с полным пузом, если чего и хочу сейчас, так это спать. Кручу радио перед сном.

«Произошла авиакатастрофа в аэропорту Оберн-Льюистон США, в которой погибла Саманта Смит, посол Доброй Воли между США и СССР», — слышу я голос диктора.

Дежавю настигает меня. Вспоминаю, как в прошлом теле я слышал про эту катастрофу, также крутя свой приёмник. А потом первого сентября мы спорили с ребятами — сам самолёт разбился или ЦРУ помогло? Вернее, споров не было, все были уверены во втором. А потом случилось землетрясение в Мексике. Тут даже могу сказать точнее — в Мехико. Оно точно у меня не записано в тетрадке, я и вспомнил-то про него только из-за авиакатастрофы. Ребёнком я тогда воспринимал все эти события более чувствительно. Не покрути радио, не вспомнил бы. И что делать? Точную дату не знаю, примерно середина месяца. Переживали тогда за мексиканцев все. За Саманту тоже переживали, я даже доклад на политинформации делал, а поди-ка, забыл, что она погибнет. Сразу ясно, анонимка — не вариант. Людей реально жалко. Даже сон пропал.

Глава 22

Нет, не пропал, как выяснилось, уснул и сны видел. Не эротические, к сожаленью. А снилось мне, как я, находясь в каком-то лесу, запускаю по Чернобыльской АЭС самодельные ракеты. Теракт, короче, совершаю. Главное, в башке четкое понимание было осмысленности моих действий, — мол, раз такое ЧП, как ракетная атака случилось, то искать будут, конечно, меня со всем тщанием, но и всякие эксперименты на АЭС, дай бог, отменят. А там, глядишь, другая дежурная смена на АЭС по-другому поступать будет. И ведь на полном серьёзе разум такую туфту во сне гонит. Поймают, как пить дать! Наше КГБ работать умеет ещё. Или не умеет уже? Хм. Умело — страну не просрали бы.

Под впечатлением от сна прощаюсь с Ленкой, чуть было не схватив её за задницу. Интересно, Илья меня одного бы убил или нас обоих? И так стоит недовольный. Ясен пень! Ленка ключи ему не оставила, предлог идиотский, вернее, Ленкин: «баб ко мне водить будешь». Даже обсуждать не хочу эти выверты женской логики. Илья спорить тоже мудро не стал. Поднатаскался, с моей соседкой общаясь. Да баб он и к себе привести может, пока один живет. А ведь ему вообще комната на одного полагается, как воспитателю! Надо пробить! А вот кормить Илью теперь мне придётся, аванса ему не дали, а получка — то ли пятого, то ли вообще десятого. Ленкин холодильник для него, получается, закрыт. У меня ключ, кстати, есть от комнаты соседки, но не буду же я по холодильникам чужим лазить! Или буду? Задумался. Морально ничего не напрягает, Ленке точно не жалко еды, она просто забыла про то, что от неё зависит питание здоровяка-возлюбленного.

— Посидим на дорожку! — верещит Лукарь явно родительский репертуар.

Увез её тот же водитель на том же «Уазике».

До конца недели все шло через пень-колоду. Мне приходилось постоянно препираться со своими подчиненными, которые на всё имели своё мнение. Например, первого сентября мы планируем заложить парк «Комсомольский» вдоль проспекта того же имени. Саженцы, а вернее уже приличного размера деревья, голубой ели закуплены. Спор разгорелся по поводу того, кто будет высаживать. Вроде, очевидное решение — высаживать деревья будут школьные комсомольские организации. Во-первых, первое сентября, во-вторых, их, этих организаций дофига, и на все елки хватит, и, в-третьих, должны же и школьники-комсомольцы внести свою лепту. А аргументы-то какие сочные приводит Александра:

— Каждое дерево будет именным! И каждая комсомольская организация будет следить за его состоянием и ростом, не даст ему пропасть, ведь это честь для комсомольской дружины школы! Даже через двадцать лет!

Угу-угу. Не будет этих комсомольских организаций уже через шесть лет, и кто следить будет? Школа? И это в безденежные девяностые, забесплатно? Сомневаюсь. Нет, конечно, надо каждое дерево делать именное, только имя будет конкретного человека, а не безликой организации. Тот же будущий предприниматель Зырянов, например, который футбол на северном полюсе организовал, что он своей именной елке пропасть даст? Да ни в жизнь.