Мое вечное море...

— Откуда ты?.. А, побывал? Разрешили?.. Да погоди же! Что-то ты какой-то… Слушай, — вдруг заторопилась она нервно, то избегая его взгляда, то жадно обшаривая глазами его лицо, — если не хочешь с нами, то могу я… Погоди же! Могу остаться. В конце концов, и на прудах ничего.

Туристы притихли. Загорелый было выдвинулся, выпячивая челюсть, но, перехватив взгляд Вадима, стих, уменьшился в размерах.

Вадим отмахнулся:

— Езжай! Какие там пруды. Работы много! Езжай-езжай! Счастливо отдохнуть, ребята. Устали, поди, наработались за свою жизнь.

Он поднимался к себе легко, пружинисто, впервые не цепляясь за перила. И темные тени в подъезде уже не заставляли сжиматься…

Какие тени? Он сам искал их и рубил под корень, очищая мир. Где мечом, где словом, но мир с каждым поколением светлел хоть чуть-чуть…

Он, Вадим Явор, рубился с врагами, водил корабли, а в страшную ночь Атлантиды успел добежать до корабля! Его миллионолетняя цепь жизни вынырнула из пещеры и протянулась до этой минуты… От него зависит: из темного вчера потянется ли цепь в светлое завтра, или же он, трус и неврастеник — ладно, бывший, — оборвет ее?

Ноги несли его со ступеньки на ступеньку. Не оборвет… Те люди имеют право на жизнь. Он просто обязан.

Гм, только одно. Если вдруг его далекому потомку понадобится скользнуть в нынешнее время за поддержкой… Что ж, надо, чтобы он ее нашел.