Мое водолѣченіе

Я могъ бы насчитать дюжины случаевъ, гдѣ больные, лѣчившіеся аллопатическимъ и другими способами, потомъ становились настолько изнуренными и малокровными, что никогда не могли оправиться. Драгоцѣнный хининъ и т. д. приводилъ особенно желудокъ въ жалкое состояніе.

Выздоравливающимъ отъ тифа я особенно рекомендую 3–4 раза въ день пить по маленькой чашечкѣ полыннаго настоя, который способствуетъ образованію желудочныхъ соковъ; затѣмъ они должны раза 3–4 въ день обмывать грудь, животъ и спину водой съ уксусомъ. Нѣкоторые паціенты боятся, конечно, этого лошадинаго лѣченія; такимъ нѣжнымъ субъектамъ я совѣтую взять губку и производить себѣ каждое утро обмываніе, намочивъ ее въ водѣ; уже послѣ 1–2 дней они почувствуютъ благотворное дѣйствіе воды, и съ довѣріемъ и мужествомъ будутъ лѣчиться ею.

Если кому-нибудь и это слишкомъ трудно, хлопотливо, боязно, такъ пусть поступаетъ, какъ ему угодно — ему же хуже.

Представителю какого-нибудь заведенія очень непріятно, когда вдругъ въ немъ появляется подобная заразительная болѣзнь. Я могу только сказать одно: если въ дортуарѣ находится 10 дѣтей, и у одного появится тифъ, то при такомъ способѣ лѣченія, ни одинъ больше не заразится.

Зараженіе происходитъ большей частью вслѣдствіе нездоровыхъ испареній тѣла; но при нашемъ методѣ лѣченія они уносятся водой и исчезаютъ въ зародышѣ.

При хорошей вентиляціи не нужно также опасаться дыханія. Понятно само собой, что экскременты подобныхъ больныхъ должны какъ можно скорѣе удаляться и уничтожаться.

Одинъ знатный французъ пишетъ слѣдующее: „Въ продолженіи многихъ лѣтъ страдалъ я ревматизмомъ и катарромъ носа и зѣва; послѣдній распространился и на Евстахіеву трубу, отъ чего пострадалъ слухъ.

Въ 1876 и 1878 году я въ продолженіи 2-хъ мѣсяцевъ принималъ души изъ сѣрной воды въ Aix-les-Bains во Франціи, но безъ всякой пользы.

Въ 1879 году я началъ лѣчиться по способу Бауншейдта, и въ теченіи 5–6 недѣль подвергался настоящей пыткѣ. Послѣ этого лѣченія мое нервное разстройство и катарръ усилились вдвое.

Въ іюлѣ 1879 года я обратился къ лучшему врачу по ушнымъ болѣзнямъ въ Страсбургѣ, но онъ не нашелъ средствъ излѣчить мой катарръ носа и зѣва. Между тѣмъ слухъ мой сталъ еще хуже, катарръ все больше и больше давалъ себя чувствовать въ Евстахіевой трубѣ. Я снова сталъ разыскивать врача, который бы мнѣ помогъ. Случайно я попалъ въ Аахенъ, гдѣ мнѣ посовѣтовали обратиться къ доктору Шв. (врачу по горловымъ болѣзнямъ). Этотъ пытался вылѣчить меня прижиганіями ляписомъ; лѣченіе это продолжалось 3–4 недѣли.

На третьей недѣлѣ я заболѣлъ тифомъ, какъ мнѣ кажется, вслѣдствіе слишкомъ большого нервнаго напряженія, вызваннаго этими прижиганіями. У меня былъ опасный пятнистый тифъ и настолько сильный, что температура у меня доходила до 41,2°. При этомъ еще появились кровотеченія, такъ что даже стали отчаиваться въ моемъ спасеніи. О многочисленныхъ впрыскиваніяхъ подъ кожу разными ядовитыми средствами я здѣсь даже не хочу говорить.

Спустя 6 недѣль я нѣсколько оправился, но до полнаго выздоровленія было еще очень далеко. Послѣ тифа (осенью 1879 года) я постоянно болѣлъ, желудокъ и кишечникъ были сильно поражены. Самыя легкія кушанья причиняли мнѣ боль, а стула у меня никогда не было безъ клистира. Я сталъ такъ раздражителенъ, что при малѣйшемъ волненіи не зналъ уже, что съ собой дѣлать. Никогда не могъ я уснуть раньше 12 часовъ ночи. Вслѣдствіе тифа мой катарръ и болѣзнь уха тоже усилились. Я почти оглохъ.

Въ 1880 году я обратился къ знаменитому ушному врачу Д. въ Парижѣ, — но безъ всякихъ послѣдствій. Изъ Парижа я поѣхалъ въ Ліонъ, къ доктору Ж., но тоже безъ желаемаго результата.

Всякія вдыханія и прижиганія, которыя я опять дѣлалъ въ продолженіи 5–7 недѣль, нисколько не помогли. Въ 1881 году я пролежалъ въ больницѣ въ Страсбургѣ 5 мѣсяцевъ. Врачъ хотѣлъ прежде всего вылѣчить желудокъ и кишечникъ. Но въ концѣ концовъ, перепробовавъ все, онъ назначилъ мнѣ лѣченіе молокомъ“.

Когда этотъ больной явился ко мнѣ, онъ походилъ на ходячій трупъ. Можетъ ли вода помочь при такихъ тяжелыхъ и застарѣлыхъ болѣзняхъ, или по крайней мѣрѣ облегчить страданія? Смѣло говорю: „да“!