Мое волшебное чудовище

Как говорил Леллямер, пусть они не красавицы, зато они очень добрые и покладистые!

Пить мне не хотелось, но, глядя на снег падающий густыми хлопьями за окном, я присоединился к их компании. Только чтобы не напиться, я поставил себе под ноги пустую банку, куда потихоньку сливал шампанское с водкой.

Между прочим, перед вами сидит великий поэт! – кивнул в сторону Ивана Матвеича Леллямер.

Ой, как интересно! – заулыбались Тоня с Соней.

Кх, кх, – закашлялся Иван Матвеевич и исподтишка, за столом показал Леллямеру кулак.

Он только стеснительный немного, – засмеялся Леллямер, выпивая еще стакан водки, и ни с кем не чокаясь.

Ой, а прочитайте нам ваши стихи! – попросила Тоня.

Если можно, самые поздние, – присоединилась к ее просьбе Соня.

Выйди пьяненьким в чистенько поле.

Всю ночь проваляйся, мозги охлади,

Очисть организм свой от алкоголя

И обязательно счастье найди!

– неожиданно процитировал себя Иван Матвеевич, по его счастливой морде было понятно, что он их придумал только что.

Ай, да Матвеич, ай, да, сукин сын! – похвалил Ивана Матвеевича Леллямер.

Тоня с Соней с двух сторон поцеловали Ивана Матвеевича, отчего его глаза тут же увлажнились, и все сразу выпили за его талант.

Ближе к вечеру мы сбегали с Леллямером еще за одной бутылкой, но дверь нашей комнаты была закрыта, а за дверью слышались девичьи повизгивания и яростное сопение Ивана Матвеевича.

Вот старый козел, а обещал здесь никого не портить, – усмехнулся Леллямер и распечатав бутылку, стал пить прямо из горлышка.

Неожиданно мне тоже захотелось обругать Ивана Матвеевича но увидев, что Леллямер дает мне в руки бутылку, я тоже отпил, и почувствовал странное облегчение, будто все о чем я думал в последние дни, и даже история с Идой, вдруг свалилось с моих плеч. Я поглядел на Леллямера, он на меня, и мы легко рассмеялись, а потом присели на подоконник и закурили.

Ну, как там поживает бизнес-леди?! – спросил меня Леллямер.

Как всегда, парадоксально, – улыбнулся я.

У нас в России все бабы парадоксальны, – заговорил Леллямер, – куда ни глянь, везде одно торжество плоти над разумом!

Или разума над плотью, – усмехнулся я.

Или фигни над фигней, – Леллямер еще раз отпил из бутылки и опять постучал в дверь.

Сейчас, сейчас, – послышался за дверью торопливый шепот Сони и дверь открылась, и мы зашли.

Иван Матвеевич восседал за столом в одних трусах и майке, а по бокам около него сидели раскрасневшиеся Соня и Тоня, успевшие наспех одеться.

Итак, уважаемый, советую говорить мне только правду, – обратился Леллямер к Ивану Матвеевичу, – итак, почему вы без брюк?!

Видите ли, – закашлялся Иван Матвеевич, – я привык ходить по дому без брюк, а ваша комната для меня как дом родной!

Все-таки советую хорошо подумать над моим вопросом, – Леллямер опять отпил из бутылки.

Да, мне как захочется, так я всегда без брюк! – заулыбался Иван Матвеевич.

И чего захочется?! – безумно заморгал глазами Леллямер.

Ну, милый, ну, единственный, – Соня и Тоня мигом отлипли от Ивана Матвеевича, и обступив Леллямера, стали поглаживать его руками по спине.

Ты бы уж так не нервничал, – сочувственно взглянул на него Иван Матвеевич, – ведь ничего такого не случилось!

Хотите, я ему набью морду, – спросил Леллямер у Тони с Соней, но они что-то стали шептать ему, каждая в свое ухо, и Леллямер тут же успокоился и даже пожал руку Ивану Матвеевичу в знак примирения.

Мы снова сели за стол и допили оставшуюся водку, а потом Ивана Матвеевича сильно развезло, и он приобняв с двух сторон Тоню и Соню, сказал:

А сейчас я вам расскажу, как меня пытали за границей! Я тогда моряком был, по разным морям плавал, и вот как-то в Гамбурге мы были, и зашли в какую-то пивную с ребятами, посидели, выпили, а потом я за какой-то бабой белокурой увязался.

Иду уже под утро, а ноги еле волочатся. Я ей «фрау, фрау», а она как шмяк меня сумкой по голове, так я и откинулся возле какого-то дома.

Тут просыпаюсь, гляжу по сторонам, а я уже не на улице, а в какой-то тюрьме лежу! Там еще немец какой-то сидел. Но я по ихнему ничего не понимаю! Я ему что-нибудь скажу, а он ни бэ, ни мэ, абсолютный осел попался! Ну, я тогда в дверь начал ногами долбить, чтобы, значит, освободили, а то ведь скоро корабль наш отчалит из этого Гамбурга, и тогда все, пиши письма мелким почерком!

Ну, потом меня повели куда-то на допрос, в другое помещение, там меня связали и стали мучить, загоняя иголки прямо под ногти, а переводчик ихний и говорит:

Скажешь парол, отпустэм на ваш кэрабь!

Ну, я им гадам крикнул:

Хер вам, а не пароль!

Тогда ихний главный начальник ткнул в меня пальцем и сказал:

Это есть ихней гэрой!

А вы как думали?! – усмехнулся я.

Тогда маленький узкоглазый заместитель ихнего начальника что-то шепнул на ихнем, и они оба вышли из камеры. Вскоре всего меня развязали, все иголки из-под ногтей повытаскивали, и даже помыли, и поставили на довольствие.

Это как? – спросил Леллямер, успевший оторвать от Ивана Матвеевича Соню и усадить ее к себе на колени.