Мое возвращение к жизни

Оставалось обсудить еще одну деталь: Николс сообщил мне последнюю информацию, касающуюся моего здоровья. Меня ждал некоторый период неопределенности. Довольно часто химиотерапия не уничтожает до конца все следы рака, и мне придется каждый месяц сдавать анализы крови и проходить обследование, чтобы удостовериться, что с болезнью покончено. Он предупредил, что уровень маркеров крови у меня был еще не вполне нормальный и что на рентгенограммах еще виднелись признаки рубцовой ткани от опухолей.

Видя мою озабоченность, Николс ободряюще сказал: "Такое часто бывает. Это мелкие аномалии, и мы уверены, что они тоже исчезнут". Если я действительно вылечился, проблемы с рубцовой тканью и маркерами должны со временем решиться сами собой. Но полной гарантии не было; все должен был показать первый год. Если болезнь вернется, то в течение этого времени.

Я хотел быть здоровым, здоровым сейчас. Я не хотел ждать год, чтобы выяснить это.

Я вернулся домой и постарался наладить нормальную жизнь. Поначалу мне это удавалось: я просто играл в мини - гольф и строил планы создания фонда. Мой организм постепенно очищался от остатков химических препаратов, и я с облегчением узнал, что никакие органы ими не повреждены. Но я продолжал ощущать себя пациентом, и те чувства, которые я хранил в себе последние месяцы, все чаще выходили на поверхность.

Однажды меня пригласили сыграть партию в мини - гольф Билл Стэплтон и наш общий друг Дру Данворт, который в свое время переболел лимфомой. Волосы у меня еще не отросли, так что не следовало долго оставаться на солнце, поэтому я надел одну из тех дурацких шапочек, которые натягиваются на уши, и зашел в магазин купить несколько мячиков для гольфа. За прилавком работал молодой парень. Он посмотрел на меня, ухмыльнулся и сказал:

- Ты что, собираешься ходить в этой шапке?

- Да,- сухо ответил я.

- А тебе не кажется, что на улице достаточно тепло?

Я сорвал с себя шапку и нагнулся, чтобы он увидел мою лысую голову и шрамы на ней-

- Видишь эти чертовы шрамы? - рявкнул я.

Парень попятился.

- Потому я и ношу эту шапку. У меня рак.

Я натянул шапку на голову и вышел из магазина, дрожа от злости.

Я жил в постоянном напряжении, по-прежнему проводя много времени в кабинетах врачей. Каждую неделю доктор Юман брал у меня кровь на анализ и сообщал результаты в Индианаполис. Я находился под постоянным наблюдением. При такой болезни, как рак, постоянный мониторинг чрезвычайно важен, и ты жить не можешь без результатов анализа крови, компьютерной томографии и МРТ. Ты живешь знанием своего прогресса. В моем случае рак быстро пришел и быстро ушел - но так лее быстро мог вернуться.

Однажды - со времени окончания лечения прошло несколько недель - Латрис позвонила доктору Юману, чтобы узнать результаты тестов. Она записала их и передала доктору Николсу. Он посмотрел на цифры, потом улыбнулся и вернул листок с записями медсестре.

- Почему бы на этот раз вам не позвонить ему? - сказал он.

Латрис набрала мой домашний номер. Как я уже говорил, цифры анализов были очень важны для меня, и я всегда с волнением ждал любых результатов. Я снял трубку.

- Мы получили результаты анализа крови,-

сказала Латрис.

- И что? - нервно спросил я.

- Лэнс, они в норме,- сказала она.

Услышав это, я понял: я больше не болен. Конечно, болезнь могла вернуться; у меня впереди еще был целый год, поскольку, если болезни суждено вернуться, вероятнее всего, это случится в ближайшие двенадцать месяцев. Но по крайней мере, в данный момент, в это короткое и бесценное мгновение в моем организме не оставалось ни единого физического следа рака.

Я не знал, что сказать. Я боялся, что, если открою рот, из него вырвется лишь протяжный и нечленораздельный крик облегчения.

- Я так рада, что смогла сообщить вам столь

приятную новость,- сказала Латрис.

Я вздохнул.

Глава седьмая

КИК

Любовь и рак - странные спутники, но в моем случае они шли рука об руку. Моя болезнь едва ли была идеальной ситуацией для знакомства с будущей женой - но именно это и произошло. Зачем люди женятся? Для совместного будущего, разумеется. Но было ли у меня будущее, оставалось вопросом.

Я уже не был болен, но еще и не был здоров. Я находился в подвешенном состоянии, называемом ремиссией, и был одержим идеей, что болезнь может вернуться. Я просыпался по ночам с придуманными болями в груди и лежал в темноте, покрываясь потом и прислушиваясь к своему дыханию, уверенный, что вернулась опухоль. Наутро я отправлялся к врачу и просил, чтобы мне для спокойствия сделали рентген груди.

"Химиотерапия или помогает, или не помогает,- как-то сказал доктор Эйнхорн.- Если она пмогает, пациент живет нормальной жизнью, избавленной от рака. Если же она не помогает и рак возвращается, то обычно уже через три-пять месяцев наступает смерть". Вот как все просто.