Мое время — ночная пора

— Насколько я понимаю, как и в случае с Карен Соммерс, это выглядит немотивированным убийством, и ее тоже зарезали. Я знаю, это может показаться невероятным, но не считаете ли вы, что есть какая-то связь между этими двумя убийствами?

— Святой отец, Карен Соммерс погибла двадцать лет назад, — осторожно сказал Сэм. Он не хотел говорить, что та же мысль не давала покоя и ему, в особенности из-за характера колотых ран, нанесенных в ту же область груди.

Монсеньор кивнул.

— Пожалуй, дедукция это не мое дело, а ваше. Просто я подумал об этом, и поскольку вы столь близки с Соммерс, счел нужным сказать вам. — Он открыл дверь и пожал Сэму руку. — Да поможет вам Бог, Сэм. Я помолюсь о Лили и занесу вам списки с именами, как только мы их сделаем.

— Спасибо вам, сэр. Молитесь о Лили, и если уж на то пошло, вспомните и Лауру Уилкокс.

— Актрису?

— Да. Мы боимся, что она тоже попала в беду. Никто не видел ее с вечера субботы.

Монсеньор Диллон смотрел Сэму след. Лаура Уилкокс была на встрече выпускников Стоункрофта, недоверчиво думал он. С ней также что-то случилось? Боже милостивый, что же происходит?

С пылкой безмолвной молитвой во спасение и сохранение Лили и Лауры, он вернулся в свой кабинет и позвонил секретарю.

— Дженет, будь добра, отложи все свои дела и подними записи о крещении девятнадцатилетней давности, начиная с марта и заканчивая июнем. Как только вернется отец Арелла, скажи ему, что у меня есть для него работа, и пусть он отменит все, запланированное им на сегодня.

— Хорошо, монсеньор. — Дженет повесила трубку и с сожалением посмотрела на гренки с сыром и копченым мясом и емкость с кофе, которые ей только что доставили. Отодвигая кресло и поднимаясь на ноги, она бормотала вслух: «Боже мой, по его голосу можно подумать, что это вопрос жизни и смерти».

45

Джин сразу поняла, что Дороти Коннорс, хрупкая семидесятилетняя женщина, страдала ревматическим артритом. Двигалась она медленно, морщилась от боли, а суставы ее пальцев опухли. Седые волосы она стригла очень коротко, видимо из-за того, подумала Джин, что поднимание рук требует от нее особых усилий.

Ее дом был на одном из тех желанных, высоко расположенных земельных участков с видом на Гудзон. Она провела Джин из гостиной на застекленную террасу, где, как объяснила, в основном и бодрствует. Когда она заговорила о своем муже, ее живые карие глаза засияли.

— Эдвард был самым замечательным человеком, мужем и доктором из всех, кто когда-либо ходил по этой земле, — сказала она. — Это все тот чудовищный пожар, он его убил... Потеря места работы и всего архива... Это довело его до инфаркта.

— Миссис Коннорс, я говорила вам по телефону, что получаю угрозы в адрес моей дочери. Сейчас ей девятнадцать с половиной. Я места себе не нахожу, пытаюсь найти ее приемных родителей и предупредить о нависшей угрозе. Раньше я жила в этом городе. Пожалуйста, помогите мне. Доктор Коннорс рассказывал вам обо мне? Думаю, ему было что рассказать. Мои мать и отец со своими ссорами были городским посмешищем, они оставались вместе лишь для того, чтобы отправить меня в колледж. Поэтому ваш муж согласился со мной, что рассчитывать на их помощь не приходится. Он придумал историю, объяснявшую, почему я поехала в Чикаго. Он даже приехал и собственноручно принял роды в реанимационном отделении дома престарелых.

— Да, он делал такое ради многих девушек. Он хотел помочь им сохранить все в тайне. Джин, пятьдесят лет назад девушку с внебрачным ребенком ждала нелегкая участь. Ты знаешь, что актрису Ингрид Бергман осудили в Конгрессе за намерение родить внебрачного ребенка? Моральные нормы изменились — к лучшему ли, к худшему, тебе решать. Сегодня в мире вряд ли кто плохо подумает о незамужней женщине, рожающей или растящей ребенка, но мой муж был старомоден. Двадцать лет назад он строго соблюдал конфиденциальность в отношении будущих молодых матерей, скрывая все и от меня. Пока ты мне сама не сказала, я и не знала, что ты была его пациенткой.

— Но вам ведь известно про моих родителей.

Какое-то время Дороти Коннорс молча смотрела на Джин.

— Мне известно, что у них были проблемы. К тому же, я встречалась с ними в церкви, несколько раз мы говорили. Мне кажется, ты помнишь только плохое. Они милые, умные люди, просто не сошлись характерами.

Джин почуяла упрек и ощутила странную потребность огрызнуться.

— То, что они не сошлись характерами — это я вам гарантирую, — сказала она, надеясь, что голос не выдал ее гнев. — Миссис Коннорс, я безмерно благодарна вам за то, что вы так быстро согласились встретиться со мной, но сейчас я буду краткой. Моя дочь, видимо, в очень серьезной опасности. Я понимаю, что вы твердо стоите на страже интересов доктора Коннорса, но если вам известно, в чьи руки он отдал ее, вы обязаны, ради меня и ради нее, открыться мне.

— Господь свидетель, в таких случаях, как ваш, Эдвард никогда не обсуждал со мной пациенток, и я никогда не слышала вашего имени.

— И он не оставил никаких записей дома, а все, что было в его кабинете, сгорело?