Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут

– Подожди пять минут, я подменюсь, и мы поедем домой, – решительно сказала мать, уже вполне взяв себя в руки, и пошла куда-то по коридору.

Алена вернулась к машине, заглянула внутрь, чтобы проверить, как там близнецы, но они спали. На крыльце появилась мать в голубом плаще, закрутила головой в поисках дочери, и Алена помахала ей рукой.

– Это твоя машина? – удивленно спросила мать, подходя и разглядывая темно-вишневый «крузер».

– Моя. А в машине – мои дети. Близнецы. Садись вперед.

Мать от удивления не могла вымолвить ни слова, только головой качала. Обернувшись назад, она увидела спящих внуков и едва не прослезилась:

– Мальчики?

– Да. Мама… а…

– Ты хочешь спросить, с кем я живу? – помогла мать, поняв причину замешательства дочери. – Одна. Последние три года я живу одна. Устала я, Алена. Мне ведь скоро сорок…

Алена, поворачивая ключ в замке зажигания, покачала головой – мать не выглядела на свои тридцать девять, ухоженная, молодая. Волосы явно уложены в парикмахерской, маникюр свежий, костюм дорогой и элегантный, плащ тоже новый и отлично на ней смотрится. Ни за что не скажешь, что сидящая за рулем Алена – ее дочь. А теперь вот еще и внуки…

– Мам… ты прости, что я вот так свалилась, через шесть лет почти… Но у меня такая ситуация, что…

– Ты следи за дорогой, хорошо? – спокойно перебила Нина Николаевна. – А поговорить мы и дома успеем, мне ведь тоже есть в чем перед тобой повиниться.

…Оказывается, Алена не забыла, как выглядит их квартира. Там все было по-прежнему, разве что шторы мать поменяла да вместо старых деревянных окон стояли современные пластиковые. Чистота и порядок, все блестит, из кухни пахнет пирогами – надо же, мать начала стряпать дома, чего прежде никогда не делала.

– Ты проходи, – командовала Нина Николаевна, сбрасывая ботинки на высоком каблуке и осторожно внося спящего Ванечку в зал. – Сейчас мы их разденем, а то жарко…

Мать начала расстегивать молнию комбинезона. От этого звука ребенок проснулся и, увидев незнакомое лицо, скривился и заплакал. Алена тут же метнулась к сыну, заворковала ласково, и Ванька, узнав мать, перестал хныкать. Раздев и Павлика, по-прежнему крепко спавшего, Алена взяла Ивана на руки и стала ходить с ним по комнате. Мать, переодевшись в халат, вернулась из бывшей Алениной комнаты, села в кресло и проговорила:

– Ну, вот я и бабушка… Ты замужем?

– Да… – Алена вздохнула и вдруг представила, что творится сейчас в поселке.

Гришка должен был вернуться и, обнаружив отсутствие жены и детей, явно поднял шум. И Витьке, бедолаге, досталось, наверное… Алена почувствовала укол совести – подставила телохранителя, который только сегодня спас жизнь ей и ее детям.

– И кто же у тебя муж? – продолжала спрашивать Нина Николаевна, совсем не замечая состояния Алены.

– Муж у меня, мама, кандидат в депутаты Григорий Валерьевич Грачев, – опять вздохнула Алена. – Слышала?

Возникла небольшая пауза. Нина Николаевна пыталась принять полученную информацию и освоиться с этим новым знанием.

– И где же ты с ним познакомилась? – удивленно поинтересовалась она. – Ведь, насколько я в курсе, ты была замужем за Вадиком Алимовым?

– Была. Спасибо твоему тогдашнему мужу, – с вызовом бросила Алена, которой воспоминания о первом замужестве не причиняли ничего, кроме стыда и неприятных ощущений.

– Да… – протянула мать, пряча глаза. – Вот за это мне до сих пор стыдно. Ведь это мой эгоизм вытолкнул тебя из дома, мое нежелание потерять этого кобеля… Знаешь, где он сейчас? В тюрьме. За изнасилование.

– Ничего удивительного, – пожала плечами Алена, опуская Ванечку на пол. – Он ведь и ко мне приставал, просто ты не хотела этого видеть. И из дома я поэтому ушла. Боялась, что ты мне не поверишь.

Нина Николаевна встала и подошла к Алене, обняла ее, гладя по голове, как маленькую. Они не сказали больше ни слова на эту тему, но все и так было понятно – обе переживали случившееся, каждая считала, что есть доля и ее вины. Алена смотрела на мать и видела, как изменилась она за эти годы, стала мягче, ласковее. И эти перемены ей очень шли.

– Вы, наверное, голодные! – спохватилась мать, заметив, как Ванечка рвет зубами пустышку. – А я тут заболталась… Идем на кухню, я как раз утром пирожки пекла с капустой… Чем ты кормишь мальчиков?

– Уже почти всем, что сами едим. Но пирожки пока рановато.

– Тогда сварим им кашу, молоко есть…

Мать суетилась около плиты, доставала молоко из холодильника, крупу из навесного шкафчика, а сама то и дело оборачивалась на сидящую на стуле Алену с ребятишками на руках.

– Ну надо же – двое сразу, и оба парни!

– Сама удивилась, когда узнала.

– Как ты их различаешь, ведь одинаковые? – помешивая ложкой кашу в кастрюльке, улыбнулась мать, глядя на внуков.

– Вообще нет, – возразила Алена. – Ванька чуть меньше, спокойнее, а Павлик хоть и родился вторым, а крупнее. Да и взгляд у них разный.

– Ну, ты мать, тебе виднее. Готова каша. Ты их с ложечки кормишь?

– Да, только одной неудобно.

– А дома как же? – забирая у Алены Павлика, спросила мать.

– А дома у меня домработница и телохранитель.