Мое Золотое руно (СИ)

Убедившись, что на причале никого нет, быстро спустился вниз по швартовочному канату и с удовольствием проверил на прочность землю под ногами. Не качается.

Паспорт и деньги лежали в кармане куртки, вещей у меня не было, а ждать, когда за мной заявятся Монины знакомцы, я не собирался. Одалживаться у таких людей себе дороже, так что я повернулся лицом к югу и вытянул вперед кулак с оттопыренным средним пальцем. Адью, Каплун. Не худей, не кашляй и больше мне на дороге не попадайся.

Через два дня я поднялся на борт малайского судна, нанятый матросом, а через два месяца сошел на набережную Джакарты уже вторым мотористом.

*

МЕДЕЯ

- Ты куда собралась?

Я замерла, прижимая к груди глиняный кувшин с вином. Мама мягко отняла мою ношу и заглянула внутрь:

- Это что за пьянство по ночам? С кем?

- Мама, отдай. - От ощущения собственного бессилия у меня выступили слезы на глазах. Вот такая я нелепая, даже вино стянуть не умею. - Это для богини. Мне очень надо.

- Для богини? - Мама от неожиданности плюхнулась на скамейку. - Что случилось? О чем ты хочешь ее просить?

Смотреть в глаза мамочки, вдруг ставшие такими больными и испуганными, было и стыдно и страшно. Я опустила голову, собираясь с духом, но она, кажется, догадалась сама:

- Какую богиню ты будешь просить? - Тихо спросила она.

- Афродиту Понтийскую, - я зажмурилась, ожидая ее реакции. Несколько секунд длилось молчание, а затем меня притянули к мягкой теплой груди. - Девочка моя, что же ты наделала, глупенькая?

Я только сильнее уткнулась в теплую материнскую плоть, в мою защиту, в мое убежище:

- Я отдала богине мою первую кровь.

Глубокий вздох и снова молчание. А затем вопрос:

- Кто он?

Я набрала полную грудь воздуха и словно шагнула вниз со скалы Желаний. Только когда я это сделала в первый раз, за руку меня держал он, мой Ясон.

- Ясон Нафтис.

А вот теперь меня точно убьют.

Наверное, я плохо знала мою маму. Она обняла меня крепче и покачала на груди, как малое дитя:

- Красивый парень. Смелый. Хорошим бы рыбаком мог стать... - Мама сама из рыбачьей семьи, а хорошему рыбаку в Ламосе почет и уважение. - Вот только непутевый совсем, без царя в голове.

Я только вздохнула, во всем с ней соглашаясь. Он действительно такой, мой Ясон. Мы снова помолчали, и наконец мама спросила о самом главном:

- Афродита приняла твою жертву?

- Вот.

Я отстранилась от нее, совсем немного, только чтобы вытащить из-под ворота платья подарок богини. Кусок сердолика лег в мамину ладонь, и она повернулась к фонарю, чтобы лучше его рассмотреть.

- Дельфин, символ богини.

- Да, у него точно такой же.

Когда мы уже выходили из пещеры под скалами, я зацепилась босой ногой за камень. Ясон сразу присел рядом и сжал мою ступню в ладонях, утишая боль. Этот его прием всегда помогал безотказно.

- Все, уже не болит. Ой, смотри... -

Я наклонилась вперед и вытянула из груды мелкой, как фасоль, гальки розовый диск с широкой голубой прожилкой посередине. - Смотри, какая красота.

Необычный плоский сердолик с двумя дырочками словно светился у Ясона на ладони.

- Кажется, я знаю, что это такое. - Тихий щелчок, и диск в его руках превратился в две одинаковые половинки. Теперь он держал двух розовых гладко отполированных дельфинов. - Афродита нас благословила. Ты понимаешь, что это значит?

- Ты понимаешь, что это значит? - Донеслось до меня словно издалека.

- Да, мама. Мы с Ясоном теперь принадлежим друг другу.

- Ох ты, ребенок мой, ребенок. Девочка ты моя, счастливая-несчастная.

- Почему несчастная?

Я действительно не понимала, как может быть несчастной женщина, обретшая истинную любовь.

- Я тебе не рассказывала, ты не знаешь, наверное... но твоя прабабушка Анна, бабушка моя, тоже вышла замуж на алтаре богини. Это потом они с прадедом уже венчались в церкви. И жили счастливо. Целых два года. А потом случилась война, и ее муж ушел в наш Гераклейский батальон. А потом его убили, и прабабушка осталась вдовой в восемнадцать лет.

Конечно, я знала. Мой прадед Константин Аламиди сражался и погиб на нашей земле. Моя бабушка Анна принесла его на своих плечах из Инкерманской бухты и похоронила на кладбище Ламоса, в землю которого из века в век ложились мои предки - Аламиди, Ставракисы, Ангелы, Фасулаки, Псарасы. Там же лежали и предки Ясона, и его родители Катерина и Тео Нафтисы.

- А когда Ламос освободили, - тихо говорила у меня над головой мама, - Анна с маленьким Никосом, моим отцом, вернулась домой... ну, то есть на то место, где стоял наш дом. Она сама его отстроила, правда совсем маленький, и там вырастила своего сына. Замуж она больше не вышла, хоть и была редкой красавицей. Говорила, что живой или мертвый, но Константин все равно ее муж, и другого ей не нужно. Там, за чертой, которая отделяет синее небо от синего моря, он обязательно ждет ее.

Мы еще немного посидели вот так, обнявшись, и, наконец, мама добавила:

- А Ясона твоего так больше никто и не видел. После того пожара в порту исчез, как не бывало. - Заметив, что плечи мои задрожали от сдерживаемых слез, она то ли спросила, то ли заметила про себя: - Значит, ты будешь просить богиню за него.

- Да, мама.