Моему судье

— Да самые разные. Ты даже не представляешь, сколько народу любит такие штуки. И почти все приводят мужа или друга. Мужики стоят в зале и получают удовольствие, глядя оттуда на своих женщин. Не спрашивай меня почему, я не знаю.

— А какого они возраста?

— Я же тебе говорю, самые разные, но в основном — от тридцати пяти до шестидесяти пяти. Как-то раз мне попалась даже девчонка, лет, наверное, двадцати, с ней пришел друг — наверное, ровесник отца. Во всяком случае, не строй иллюзий: модели ищут себе футболистов, к нам они не ходят.

Виржини называла вещи своими именами, без романтизма. А мне того и хотелось.

— А почему могут участвовать одни женщины?

— А тебе что, хотелось бы наоборот?

— Да нет, конечно. Просто интересно.

— Представляешь, сколько понабежало бы желающих? Настоящий бордель. Нет, только женщины и только если приходят не одни, неважно, с женщиной или с мужчиной, бисексуалкам тоже можно, но главное, в паре.

Нужно сказать, с первой клиенткой мне повезло. Немка лет сорока, но приятная, а главное, все время улыбалась. Напоминала черненькую из «АББА», только постарше той, что смотрела с пластинки на сорок пять оборотов, которую в детстве без конца крутил мой двоюродный брат, вроде бы «SOS». Когда конферансье вытянул ее номер, посетительница негромко вскрикнула от удивления, но когда мы стали ее раздевать, оказалось, что она уже готовилась. Пока Виржини занималась верхом, я расстегнул на ней юбку и потихоньку стащил, забирая в ладони ягодицы и бедра. Под юбкой оказались черные чулки с кружевными подвязками и трусики, опять же черные и в кружевах. Крепкое тело, гладкая кожа, никакого целлюлита — великолепно сохранившаяся сорокалетняя, сказал бы Нанни Моретти.[28] А я мял ее и чувствовал себя идиотом, стоя перед ней на коленях, голый, с торчащим членом. Да, потому что, как и полагалось по сценарию, мы с Виржини уже начали, дожидаясь, пока розыгрыш составит трио.

Что заставило эту великолепную сорокалетнюю женщину делать такие вещи? Она-то ведь никого не убивала! Ее-то ведь не обманывали.

Какие бы ни были у нее мотивы, меня это не касалось, моя задача была только совокупиться с ней, и я совокуплялся. Уложил ее на матрас, который у них тут уже не вращался, и Виржини натянула мне презерватив. Потом она принялась тереться о немку всем телом, а я сделал что полагается — то, за чем и немка, и я тут оказались.

Немка громко застонала от наслаждения. Нет, не потому, что ей было хорошо со мной, и даже не от прикосновений к телу другой женщины, ее возбуждала ситуация: на нее смотрел муж, смотрели зрительницы в зале, которые тоже возбуждались при мысли, что во время следующего розыгрыша могут вытянуть их. И все это возбуждение сосредоточилось у нее в низу живота и передавалось мне.

Она крикнула.

Как только все кончилось, немка поднялась, поцеловала нас с Виржини в щечку, потом собрала свою одежду и спустилась в зал обнять мужа, проходя совершенно голая между столиками, за которыми было полно хлопавших людей.

Вторая клиентка уже не походила на брюнетку из «АББА», скорей уж на Джаббу Хатта, толстомясое страшилище из второго фильма «Звездных войн», которое держит в плену Хана Соло. На шее, на животе, на бедрах ее вялая кожа собиралась гармошкой.

Я не стал задаваться вопросом, почему она здесь, зато прекрасно знал, почему здесь я. Эта женщина с ее бьющим через край безобразием была живой и вожделеющей причиной моего пребывания здесь.

Третью я вообще не помню и четвертую тоже, равно как и пятую, и шестую. Не все наказания остаются в памяти.

Четыре дня назад Виржини рассказала мне еще об одном месте. Это не заведение, а частный дом, в котором устраивают праздники для узкого круга. Думаю, что это и есть те самые места, о которых говорила Марике, где платят за унижение.

— Очень хорошо платят, — уточнила Виржини.

Но теперь уже мне было плевать на деньги. Я пошел туда уверенный, что найду то, чего искал. Ходил четыре дня подряд.

Но теперь поздно, господин судья. Правильно говорит Марике: нужно понять, когда пора уйти. Во всех смыслах.

Прощайте, господин судья.

* * *

13 июля специальный курьер по доставке животных вручил белого кота владельцу гостиницы «HôteldesArts» в Лионе.

В 23.56 того же 13 июля на текущий счет Марике Ван Блок, проживающей в Бланкенберже, на бельгийском побережье Северного моря, поступили средства на общую сумму 2,7 миллиона евро. Днем позже Марике Ван Блок бесследно исчезла, а на сайте «NouveauxHorizonsFinanciers» появился следующий итальянский текст:

«Лавочка закрывается, у вас больше нет никаких моральных прав».