Могила Азиса. Крымские легенды и рассказы

   Сеид-Саттар в этот вечер не возвращался домой. День был базарный, и много хлопот и дела предстояло купцам и барышникам. Еще накануне, весь красный и потный, Сеид-Саттар, несмотря на свою толщину и солидность, бегал по широкому двору хана, постоялого двора, и, ругаясь с чабанами и погонщиками, распоряжался приемом, и размещением трех отар своих овец, пригнанных с поля.

   Огромный двор, поросший вытоптанною травою, был разгорожен тонкими жердями на загоны, в которые на ночь запирали овец. Несколько тысяч баранов толпилось на дворе и подымало страшную суматоху. Они прыгали, сбивались в кучи, беспрестанно разбегались, точно охваченные паническим страхом, и следом за ними метались и бегали оборванные, загорелые чабаны, с громким криком хлопая своими кнутами. Но этот крик, шум суматохи и неумолкавшее блеянье сотен овец покрывал, обрываясь иногда от гнева на высоких нотах, зычный голос Сеид-Саттара, раздававшего приказанья. Подчас он, увлекаясь, собственноручно хватал за заднюю ногу улепетывавшую овцу и, несмотря на ее судорожное барахтанье, втаскивал в середину столпившегося стада. Загнать овец в загородки представляло большую трудность. Они не слушались даже длинных пастушеских палок с крючьями, которыми их цепляли за ноги и били чабаны, и упорно отказывались войти в узкую дверцу загона. Только после того, как первую, передовую овцу удавалось пропихнуть в отверстие, за нею опрометью бросались другие, ближайшие, а за ними следовало все стадо. И то крайние проскакивали иногда между ног пастухов и с громким блеянием рассыпались по двору. За ними бросались в погоню и в это время упускали других. Завязывалась борьба, из которой победителями выходили чабаны, но совершенно измученные, вспотевшие и с охрипшими голосами. Наконец баранов удавалось разместить и рассортировать по загонам. Шпанок, курдючных, молодых и старых запирали отдельно в ожиданье завтрашней продажи. Целые волны белых спин и рогатых голов колыхались за тонкими жердями. Только один маленький черный барашек, с бубенчиком на шее, отбившись от матки, неуклюже прыгал по двору и испуганно, безнадежно блеял.

   Утром Сеид-Саттар проснулся в самом скверном расположении духа. По слухам, покупателей в этот день должно было быть очень мало, и цены стояли низкие. Резники из города не приехали, хотя он на них сильно рассчитывал. Кроме того, за ночь случилось происшествие, которого нельзя было истолковать иначе, как в самом неблагоприятном смысле. Чабан, стороживший отары, видел крупного черного барана, кувыркавшегося по двору при лунном свете. По счету чабана, у барана было три пары рогов на голове, и не оставалось ни малейшего сомнения, что это был сам шайтан, желавший, конечно, подорвать торговлю и напакостить доброму мусульманину. Сеид-Саттар был очень смущен, несмотря на всю твердость и спокойствие своего характера. Он уже подсчитывал крупные убытки.

   Но скоро его опасения развеялись. Базар оживал все более и более. Татары в ярких поясах и цветных куртках сновали между мажарами с сеном, которые, скрипя, останавливались у ворот хана. В стороне курбеты⁸ торговали и выменивали лошадей. Старый цыган скакал на серой кобыле перед покупателем, постегивая ее ногайкой по худым ребрам и выхваливая ее достоинства. Продавцы кислой язмы⁹ и жирных чебуреков поддразнивали заманчивыми выкриками аппетит торгующихся. Зелень, сласти, фрукты, птица и платье наполняли лавки и выглядывали из длинных корзин, перекинутых через седла лошадей. Длиннорогие серые быки парами стояли на привязи, и около них похаживал с трубкой в зубах хозяин в чекмене и папахе. Кое-где виднелись даже женщины, плотно закутанный в белые чадры, из-за которых высматривали любопытные, черные глаза. Но это были старухи или приехавшие с гор татарки, неподвижно сидевшие на возах.

   Съезд был большой. Встречались уланы из Кокоза и Узен-Паша, самых дальних деревень. Особенно хорошо и бойко шла торговля сеном.

   -- Чистый бедаях! -- уверял продавец, вытаскивая из середины воза большой клок сухой и пахучей травы, пестревший красноватыми цветами и колосистыми стебельками.

   -- Буркун, лучший буркун!¹⁰ -- кричал другой.

   -- Хорош буркун! Этого и шпанка¹¹ жевать не станет! -- слышались голоса.

   Сеид-Саттар, совершенно довольный, и успокоенный, поджав под себя разутые ноги, сидел на низком диване в кофейне хана и курил с сосредоточенной важностью крепчайший табак. Сквозь облака дыма едва можно было рассмотреть его тучную, плечистую фигуру с изрядным брюшком, облеченную в пестрый длиннополый халат из шелковой материи. Он принарядился для базарного дня. Белая чалма обвивала его бритую голову. Перед ним на полу стояли туфли, а на столе -- маленькая чашка кофе, из которой он изредка и экономно прихлебывал. Он солидно поглаживал свою короткую и круглую, черную с проседью бороду, обрамлявшую жирный подбородок его смуглого, полного и красивого лица. Масляные, хитрые глаза проницательно выглядывали из-под густых бровей. Сеид-Саттар, насторожившись, ждал покупателей.