Могила Азиса. Крымские легенды и рассказы

   Только вдоль черной ниши по-прежнему, точно арабские письмена, змеились в извилистой трещине фосфорические лучи лунного блеска. Казалось, светились в темноте и глаза муллы, устремленные в глубину ниши. Он сделал шаг вперед и остановился. Непонятное опасение шевельнулось в его голове и заставило ускоренно биться сердце. Что если кто-нибудь проник сюда в его долгое отсутствие и похитил богатство, накопленное тяжкими усилиями, стоившее стольких жертв и, может быть, преступлений? Холодный пот выступил на его лбу и висках. Но он тотчас опомнился и отогнал безумную мысль. Кто же мог догадаться и узнать о его заповедном тайнике, о кладе, искусно замурованном в толстую и глухую стену? Торжествующая улыбка появилась на его тонких губах. Абдуррахман достал из кармана широкого халата деревянную лопатку и железный двухконечный молоток, похожий на маленькую кирку, и направился к нише.

   -- Магомет! -- воскликнул он, остановившись на верхней ступени: -- О, Магомет! Даже ты не в силах отнять мое богатство, мое золото, мое чистое, превосходное золото!

   Вдруг он пошатнулся. Что-то тяжелое, жуткое с диким ревом прыгнуло к нему на спину, и острые когти впились в горло муллы.

   Борьба, полная смятенья и ужаса, борьба с чем-то неведомым, обладающим сверхчеловеческою силою, завязалась в темной нише. Абдуррахман чувствовал, как его сжимают и давят чьи-то костлявые объятья, и он защищался бешено, неистово, с полупомутившимся рассудком. Два существа сплелись и барахтались, хрипя и катаясь по каменному полу мечети. Но вот страшный толчок опрокинул муллу навзничь, и он всем телом перевесился на острый край черного отверстия. Голова его запрокинулась, руки и ноги еще цеплялись за невидимого противника... на миг перед ним сверкнули дикие глаза на бледном, искаженном злобой лице, и он, подавленный всею тяжестью могучего врага, вместе с ним рухнул и провалился в какую-то бездну...

   Черное подземелье, наполненное острыми, иззубренными и растрескавшимися в колючие звезды стеклянными лезвиями и режущей мелкой пылью осколков, приняло их на свое адское, сверкающее ложе.

   Глухой крик и звон тысячи разбитых стекол прозвучал в темной глубине и тяжело охнул под гулкими сводами и в вышине огромного купола...

   Ак-Мечеть похоронила последних своих первосвященников.

***

   Минула короткая ночь, и в Саланчике с первыми лучами зари, розовым блеском засверкавшей в окошках белых домиков, началась обычная, ленивая и беспечная жизнь с ее маленькими заботами, радостями и огорчениями. Старухи выгоняли коров на пастбище, и стройные белые силуэты с медными куманами²⁰ на плечах спускались к фонтанам. Две молодые девушки, закутанные в чадры, остановились у водоема.

   -- Айше! -- говорила одна, -- Вот несчастье! Я разбила сегодня кувшин с питмезом! Матушка будет браниться, -- целый день варила, и фрукты были такие свежие!

   -- А у меня золотое колечко пропало!

   -- Ну, тебе ничего: твой Бекир тебе три новых подарит.

   -- Нет, джаным, Бекир к нам что-то перестал ходить. Вчера вечером в саду я его целый час прождала, -- не вышел, а сакля его ведь вон, как раз рядом с нашей. Только через плетень перелезть. Говорят, Фатьма ему приглянулась...

   Девушка пригорюнилась.

   Золотое солнце, сверкающее, ослепительное, подымалось между тем из-за ближней скалы и весело смялось всеми своими лучами в глаза молодой татарки. "Бекир придет!" -- казалось, говорило оно и вдруг заискрилось на позументах расшитой куртки всадника, показавшегося за поворотом улицы.

   -- Здравствуй, Айше! -- крикнул краснощекий джигит, улыбаясь во весь рот и останавливая на скаку своего взмыленного коня.

   Девушка ахнула и прыгнула в двери отцовской сакли.

   -- Держи! -- крикнул было ей вдогонку зазевавшийся на красавицу долговязый улан, сидевший на скрипучей, тянувшейся мимо мажаре, запряженной парой рогастых волов, но целая орава быстроглазых ребятишек в красных фесках атаковала его неуклюжий экипаж. Цепкие ручонки хватались за задок и боковую решетку татарской телеги, и скоро живой цветник розовых личиков с голубыми, карими и черными глазками запестрел вдоль широкой мажары, несмотря на грозные окрики возницы, на которые отвечали взрывы звонкого, веселого, детского хохота.

   ¹ "А-хыз!" -- так окликают друг друга татарки. Хыз --сестра, девушка.

   ² Ханум -- госпожа.

   ³ Чаир -- огороженные куски пустопорожней земли.

   ⁴ Челебии -- мусульманское духовенство.

   ⁵ Вакуфы -- церковные земли, бедель -- денежный взнос на поклонение гробу Магомета, сулюс -- похороны.

   ⁶ Хатип--староста.

   ⁷ Яфта -- раздельный акт наследства по шариату.

   ⁸ Курбеты -- цыгане-лошадники. Цыгане в Крыму делятся по роду промысла на аюдлйев, эдекчи, курбетов и др.