Могила Бешеного

- "Шира, он же Василий Васильевич Ногачев." - Проговорил вслух Тихон, - Где-то я уже встречал это имя... И тут перед Коростылевым словно ожили события десятилетней давности. Зековский лагерь, Брулев, меха и низенький седой Шира, посвящавший его, Тихона, в секреты транспортировки и изготовления наркотиков. Большая часть фактов уже забылась, но лицо Ногачева Шрам помнил отчетливо. - Как ты думаешь, - Медленно проговорил Коростылев, - Они все друг друга знают?

- Нет. - Веско сказал Загоруйко. - Видишь, у каждого притона пометка о том, какой наркотик там употребляют. Опий, там, гашиш, "винт". Если зелья разные - эти люди практически не пересекаются. Мало кто потребляет сразу несколько разных наркотиков. Хотя, это можно сказать только про матерых наркоманов. Молодежь теперь и таблетки ест и в вену колется... - Бешеный у нас молодежь? - Полюбопытствовал Шрам. - Он четкий опиушник. Во всяком случае, так написано в его досье. Поэтому и искать его надо именно в тех притонах, где употребляют этот тип наркотиков. - Угу... - Пробормотал Тихон, очередной раз просматривая список, - Значит, где-то две трети надо исключить... Но Коростылев и так уже знал все, что ему было нужно. Если опиушники действительно все знакомы друг с другом - найти Бешеного в их среде не составит большого труда. И начать он задумал именно со своего старого знакомого - Ширы. Теперь осталось ещё одно небольшое дельце вспомнить то, что Бешеный говорил о бомжах. - Павел, ты не мог бы мне помочь?.. - Попросил Шрам. - В чем?

- Записать кое-что... - Диктуй. - Загоруйко тут же достал блокнот и ручку. - Погоди. Не так сразу.

Пройдя в комнату с компьютером, Тихон растянулся на полу, предупредив Павла Сергеевича, что говорить он может начать неожиданно, и чтобы тот был готов начать в любую секунду. Майор пообещал, и Коростылев начал медитацию. Для начала он успокоил дыхание. Когда ритм вдохов- выдохов стал порядка трех-четырех в минуту, Тихон начал собственно погружение в недра собственного сознания. Вспомнив события прошлой ночи, Шрам, словно на ускоренной перемотке в видаке, просмотрел все свои действия. Атаку на дачу, отстрел охранников, захват Бешеного. После этого момента, Коростылев снизил темп вспоминания. Теперь главным было то, что говорит Говорков. Вот Тихон колет преступника шприц-тюбиком, вот задает вопросы... Пропустив то, что осталось на диктофонной ленте, Шрам стал слово в слово повторять речь Бешеного, посвященную бомжам и месту хранения дымовых шашек. Когда тот закончил, Коростылев ещё пару минут пожил в прошлом и, стремительно прокручивая события до нынешнего момента, стал возвращаться в настоящее.

Там его встретил Загоруйко. Оказалось, что Павел Сергеевич поленился записывать вручную и загрузил слова Коростылева в компьютерный файл. Через несколько минут умная машина перевела звуки в знаки, и майор торжественно вручил Тихону свеженькую распечатку.

LXXI. НАЕМНИК.

Вернувшись в Россию осенью девяносто третьего года, Тихон не стал появляться в Москве, опасаясь поисков со стороны криминальных структур. Он не знал того, зачем его разыскивают, но несколько визитов странных личностей к нему на квартиру убедили его в необходимости пока поскрываться. Об этих посещениях рассказала ему Галя. Она, увидев заросшего до бровей мужа, сперва даже не узнала его. Но потом бросилась ему на шею и, лишь собрав волю в кулак, Коростылев заставил себя не засиживаться дома. Тихон оставил супруге денег. Как ни странно, сумма, которую он привез из Китая, мало отличалась от той, с которой он отправился в путешествие. В горах, лесах и пустынях, где он провел большую часть времени, тратить было не на что. А пропитание Коростылев зарабатывал на подсобных работах. Выслушав рассказы Гали о её житье-бытье, о странных гостях, периодически заходивших к ним на квартиру, Тихон сперва не мог понять, кто же это. Но потом, сопоставив начало этих визитов и свое расставание с подпольным спортом, понял, что никем иным, кроме людей Севастопольского, они не могут быть.

Закупив на зиму продуктов, Коростылев наказал Гале никому не рассказывать о его возвращении и, поцеловав её на прощание, отправился в свою деревню.

Изба его стояла как и прежде. В самой деревне, несмотря на прошедшие годы, почти ничего не изменилось. Лишь через несколько дней Тихон узнал, что количество его соседок поубавилось, а на деревенском кладбище появились два новых креста.

На Коростылева тут же навалилась куча работы. Он перевесил покосившиеся ставни в двух избах, пришлось пилить, строгать, конопатить, заменять разбитые листы шифера на крыше, колоть дрова, помогал копать картошку. Как ни странно, картофель вырос и на его огороде, несмотря на то, что он не занимался им уже три года. Яблони и сливы тоже принесли плоды, и теперь в погребе Коростылева стоял бочонок моченой антоновки и несколько корзин свежих ароматных яблок.