Могила чудес, или Плач по уфологии

Рубан Александр Могила чудес, или Плач по уфологии

1

Обычно Маришины блюдца появлялись от одного до пяти раз в неделю — зимой пореже, летом почаще. Одно из них (как выяснилось, последнее) Леонид видел своими глазами. Это случилось в мае прошлого года. В четвертом часу утра над крышей поликлиники, что напротив квартиры Ивлевых, поднялась небольшая светлая точка и начала пульсировать, расплываться в стороны веретенцем. Потом веретенце стало тихонько, будто на ощупь, двигаться, уклоняясь от каких-то невидимых препятствий. То и дело замирало, затаивалось — вот-вот погаснет… Мариша называла это «осваивается». Она стояла за спиной еще не проснувшегося, но уже заинтригованного Леонида, прижималась к нему теплой грудью и шепотом — чтобы не разбудить Петра Леонидовича — рассказывала, что будет дальше. «Освоившись», веретенце должно как-то вдруг оформиться, отвердеть и оказаться обыкновенным летающим блюдцем. Они бывают самых разных форм, цветов и размеров, но ведут себя всегда одинаково: подолгу висят перед самым балконом Ивлевых, пока Мариша на них налюбуется, и улетают. Но в тот раз ничего похожего не произошло. То есть на какое-то неуловимое мгновение веретенце действительно «оформилось» и «отвердело». И действительно оказалось обыкновенным чайным блюдцем необыкновенных размеров. Разве что Пантагрюэль мог бы воспользоваться таким блюдцем, да еще Гулливер в стране великанов мог бы осваивать в нем современные виды плаванья — комфортно и без риска утонуть. Но на эти сравнения Леонид набрел гораздо позже, а тогда перед самым его балконом, зависло обыкновенное чайное блюдце. До нелепости большое и почему-то перевернутое. Ему показалось даже, будто он видит фабричную марку на донышке: скрещенные голубые мечи и корону, — но Мариша потом уверяла, что как раз это ему показалось. Тем не менее, именно увидев знаменитое саксонское клеймо, Леонид окончательно проснулся, ощутил босыми ступнями холодный линолеум пола и зажмурил глаза, собираясь протереть их кулаками. И — «сморгнул» блюдце. Мариша ахнула, оттолкнулась от Леонида и кинулась открывать балкон. А спустя секунду сквозь едва приоткрытую балконную дверь до них донесся множественный жалобный звон разбитой посуды.

— На счастье, — с машинальной неискренностью сказал Леонид, еще не осознавая всей глубины своего заблуждения.

2