Могила галеонов

— Боже милосердный, ты как сюда попал? — Грэшем не скрывал радостного изумления.

— У моего отца есть контракты с Дрейком, — отвечал Джордж. — Отец участвовал в финансировании одной из его экспедиций еще лет пять назад. Да и сейчас он, кажется, поставил половину пороха для нужд Дрейка. Не все ли равно, за что платят? Были бы деньги.

— Да сам-то ты отчего явился сюда? — спросил Грэшем, улыбаясь другу.

— Устал от теорий, старина, — весело ответил Джордж. — А здесь сейчас решается судьба нации! — Он был возбужден, глаза его горели. — Что для меня лучше — комментировать события или рассказывать девчонкам о том, что я сам совершил, борясь против орды испанцев?

Грэшем понимал друга. Очень многие горячие молодые люди не отказались бы уйти в море вместе с Дрейком. В его бесконечных экспедициях они могли доказать свое мужество. А Джордж Уиллоби был человеком не робкого десятка.

— Ты будешь так же кричать на врагов, как кричишь, разговаривая со мной? — с улыбкой спросил Генри.

— Виноват! — Джордж театральным жестом приложил палец к губам.

«Ну, с таким гигантом на борту „Бонавентура“ будет казаться не такой огромной», — подумал Грэшем. Настроение у него несколько улучшилось.

Двадцать английских кораблей бороздили просторы океана, чьи лазурные воды так светились на солнце, что у смотревших на водную гладь слепило глаза. Издали паруса напоминали белых чаек, то спускавшихся к воде, то взлетавших над ней. Море выглядело спокойным и мирным. Свежий попутный ветер дул в сторону Кадиса, куда направлялась флотилия. Суда, сооруженные из дерева и металла, подобно мухам, облепили множество людей на палубах. Эти создания людей, морские корабли, выглядели со стороны довольно красиво, но по сути являлись не такими уж надежными: их корпуса, их мачты с реями, их паруса, раздуваемые ветром, — все части сложной и удивительной системы находились под постоянным напряжением, и все это было по-своему хрупким. Ветер мог разорвать парус, а канат мог лопнуть и, движимый силой ветра, хлестнуть человека, на свою беду оказавшегося поблизости. От постоянного действия морской воды, вымывавшей паклю, могли разойтись швы между досками корпуса. Эти живописные создания человеческих рук были самонадеянным вызовом могуществу морской стихии.

На одном из кораблей сидели за обедом Грэшем, Манион и присоединившийся к ним Джордж. Все трое уже привыкли к тому, что палуба судна постоянно то опускалась, то поднималась. Три-четыре дня, когда Грэшем страдал от ужасной морской болезни, остались позади, он успокоился и привык к плаванию по морю. На палубе «Елизаветы Бонавентуры» негде было повернуться из-за большого количества путешествующих джентльменов вроде Джорджа и запасных членов команды, нужных для того только, чтобы заменить тех, кто выбыл бы из-за морской болезни ила во время предстоящих боёв. Хорошо, если ночью, ложась спать, можно было вытянуться на палубе во весь рост, укрывшись плащом, но грубые доски палубы причиняли боль и при качке, и просто когда человек поворачивался с боку на бок. Об утренней ванне нечего было и мечтать. Грэшем привык к затхлому запаху, исходившему как от него, так и от его соседей. Он понимал: плавание по морю представляет собой постоянную борьбу со стихиями, и у него теперь почти не оставалось времени для борьбы с самим собой.

На английских морских судах даже капитан, вроде самого Дрейка, работал руками, если в том приключалась нужда. Для Грэшема тоже, случалось, находилась посильная работа. Например, он вязал узлы на толстых веревках, фиксируя на палубе бочки и ящики. В его работе положительный результат был очевиден: бочки и другие емкости с грузами переставали ерзать по палубе, а от этого выигрывали все, кто на ней находился. Неожиданно для себя Грэшем почувствовал гордость, когда он в первый раз удачно завязал узлы, зафиксировав первый ящик, и бывалый матрос одобрительно похлопал его по спине. В суровом морском мире проблемы были ясными, а успех в делах очень наглядным. Не слишком ли просто все это выглядело?

Сэр Уиллоби-старший закупил большую часть вина и пороха для экспедиции Дрейка, тем самым оплатив путешествие своего сына, и теперь Дрейк приглашал Джорджа в свою каюту, чтобы угостить его этим вином.

— Здесь, в Лиссабоне, слишком много кораблей, чтобы даже Дрейк мог их взять на абордаж, — взволнованно рассказывал он другу, — и очень сильна береговая охрана. Мы идем в Кадис. Тамошний порт забит кораблями, но защищены они гораздо хуже. У нас все-таки будет сражение!

Грэшем попросил аудиенции у Дрейка.

— Сэр Фрэнсис, — заговорил он-с почтением, которого в действительности не чувствовал, — говорят, мы покидаем Лиссабон, между тем мне нужно здесь высадиться. Не будете ли вы любезны предоставить мне лодку, чтобы я мог добраться до берега?

Не поднимая глаз от плана порта в Кадисе, Дрейк ответил: