Могила галеонов

— Я прибыл с вестями из Кадиса. Прямо с корабля из флотилии Дрейка, — объявил Грэшем. Он понимал: «Королевский купец» — скорее всего не первый из вернувшихся кораблей. Но главные силы Дрейка еще не могли вернуться в Англию, Их скорость зависела от огромного груза на борту «Сан-Фелипе».

Двери отворились. Старый слуга узнал гостя. Только спустя годы Грэшем понял, как много людей запоминают его, увидев лишь однажды. Он долго шел за слугой, освещавшим дорогу фонарем, по темным коридорам.

— Подождите здесь, — сказал старик, когда они пришли в какую-то маленькую комнату, где у стены стояла одинокая скамейка. Старик с фонарем исчез в каком-то следующем коридоре, а Грэшем остался один в полутьме (комнату освещала единственная свечка на стене). Наконец он снова услышал шаги. Вошли двое слуг, крепкие парни в дорогих ливреях дома Сесила.

— Пойдемте с нами, — сказал тот, что был выше ростом, и повернулся к гостю спиной. Грэшем не двинулся с места.

— В моем собственном лондонском доме на Стрэнде слуги обращаются к гостям вежливо, — заметил он. Слуга покраснел. Он не знал, как ему поступить. Ему вовсе не хотелось извиняться за грубость, тем более Грэшем сейчас мало походил на джентльмена, но не хотелось получить и выговор от хозяина. — Может быть, прислать кого-то с хорошими манерами? — предложил Грэшем.

Наконец слуга пробормотал что-то вроде «не угодно ли проследовать за мной, сэр», и Грэшем решил больше не приставать к нему.

— Прошу вас, присядьте, — любезно сказал Сесил гостю. Его комната была роскошно обставлена, а стены украшали дорогие французские гобелены с изображениями мифических животных, преследовавших людей. У одного из зверей когти были в крови. «Возможно, передо мной эмблема дома Сесилов», — подумал Грэшем.

Хозяин сидел в высоком кресле с резными ручками, одетый так, как будто и не ложился спать. На нем был плащ, подобающий скорее старику, чем галантному молодому человеку. На дубовом столе, чья полированная поверхность отражала свет множества свечей, стояли блюда с остатками еды. По знаку хозяина двое слуг мгновенно убрали со стола.

— Не желаете ли вина? — спросил он гостя. Если Сесила и неприятно поразило то, что Грэшем жив, то он хорошо умел скрывать свои чувства. Кувшин с вином и кубки были золотыми. Не исключено, Сесилу доставляло удовольствие самому созерцать свое богатство, возможно, также он рассчитывал произвести впечатление на гостя.

— Какая приятная неожиданность — увидеться с вами сразу по вашем возвращении! Вы, вероятно, расскажете мне о вашей миссии? — спросил Сесил так, словно речь шла о выращивании огурцов. — Конечно, я уже слышал кое-какие новости, но получить сведения из первых рук — всегда очень ценно.

Грэшем посмотрел в глаза собеседнику. Взгляд его не выражал никаких эмоций.

— Достигнута большая победа, — объявил Грэшем с нарочито преувеличенной важностью. — Англия, бесспорно, выиграла битву за бочки. Мы доказали, что можем уничтожать материал для сборки бочек, невзирая на трудности и опасности. Вы, бесспорно, можете гордиться нашими моряками и их капитанами. — Грэшем отметил: собеседник слегка поднял брови. Едва ли он оценил юмор гостя, скорее, был раздосадован. Грэшем продолжил уже нормальным тоном: Кроме того, несколько сотен семей испанских рыбаков не переживут эту зиму, поскольку мы лишили их судов и пожитков. А содержимое порта в Кадисе перешло в карманы сэра Фрэнсиса Дрейка. И конечно, ее величества. — Наступила продолжительная пауза.

Наконец Сесил спросил:

— Ваш доклад закончен?

— Я сообщил самое важное, — отвечал Грэшем. — Добавлю: «флот» Дрейка похож на стаю бешеных псов, не поддающихся дрессировке, а сам он контролирует свою ораву не больше, чем медведь — стаю шавок, которые его кусают. Он, видите ли, так и не разрешил мне сойти на берег, а находиться три месяца в море ужасно скучно. А тут еще кто-то подбросил в мои вещи подложные письма о том, что я якобы испанский шпион, и сделал так, что их обнаружили. — Последние слова Грэшем сказал так, будто данное обстоятельство ему только что пришло в голову. — Попросту говоря, кто-то пытался убить меня, конечно, чужими руками.

— Убить вас? — переспросил Сесил без всякого выражения.

— Да. Недаром говорят, перо могущественнее меча. Но… мы, шпионы, не очень беспокоимся о подобных вещах. Это наша работа. Нам даже бывает неприятно, если никто не пытается нас убить. — Грэшем широко улыбнулся собеседнику. — Могу я теперь выпить вина?

— Вы и в могиле будете так же паясничать? — спросил Сесил непринужденно, как будто беседовал с другом.

— Ну, в этом-то я сомневаюсь, — отвечал Грэшем. — Но мне очень интересно узнать, кто пытается меня туда отправить.

Молчание, казалось, продолжалось целую вечность.

— Мне ничего не известно обо всем этом, — ответил наконец Сесил.

— Понимаю, — сказал Грэшем. — Хотя должен заметить: кто бы это ни был, он искусно умеет заметать следы и едва ли может открыто признать указанный выше факт.