Могила на взморье (ЛП)

— Кто такой, этот М-миллер? Не важно, в любом случае, я не м-могу себе это представить. Лея всегда была такая в-возвышенная, романтичная, лиричная, что-то среднее между г-графиней и русалкой.

То, что Харри насмехался над Леей, вызывало у Сабины симпатию.

Харри был странноватым парнем. Ему было чуть за сорок, но уже был морщинистым как старик и одновременно немного инфантильным. Сабине нравились такие типы, которым общество в лучшем случае ставило клеймо «Эксцентрик», а нередко такие люди просто считались идиотами.

Как бы то ни было, создавалось впечатление, что в их компании он был единственным парнем, который не был влюблен в Лею, что говорило в его пользу. Майка Лея отшила, Пьер любил ее тайно, а с тем, кому повезло быть с ней вместе, она рассталась при первых же трудностях. Какое достижение: всего восемнадцать лет и уже трое взрослых воздыхателей, которых она бросала или вообще не хотела даже слушать.

У Сабины за всю жизнь было всего три поклонника, а в юности вообще ни одного, не считая подхалимничавшего Мирослава. Многих парней отталкивало ее не женское поведение, другие побаивались ее, и, в общем-то, с годами мало что изменилось. То, что она не могла найти спутника жизни, лишь отчасти было связано с ее колкостью. Как бы смешно это не звучало, потому что больше подходило к характеру Леи, но Сабина ждала принца, мужчину, которому бы удалось сделать так, чтобы ее сердце взяло верх над доминантным разумом. В общем и целом, она всего два года была в более менее постоянных отношениях, а в остальное время производила впечатление, что быть одной ее нисколько не тяготит.

— З-зайдешь к нам? ― спросил Харри. — Буду рад. М-Маргрете наверняка тоже. У нас редко бывают гости, в общем-то, никогда. М-можешь переночевать у нас, если хочешь.

Сабина охотно согласилась, и вечер стал еще лучше, чем она ожидала. Встреча с Маргрете прошла замечательно, потому что они говорили на одном языке и понимали друг друга с полуслова. Несколько банок пива, бутылка Кьянти, чечевичная похлебка с колбасой и множество грубых пёльских анекдотов обеспечили всем хорошее настроение. Однако такая веселая обстановка царила только до тех пор, пока Сабина была в комнате. Когда она уходила в ванную комнату или в машину, чтобы принести кое-какие вещи, грубовато-веселый тон между братом и сестрой сменялся на агрессивный и хамский. Сабина подслушала их разговор, прежде чем зашла в кухню. Маргрете напала на брата, за то, что он не успел сделать покупки, а он защищался беспомощными замечаниями: «Оставь меня, наконец, в покое». Как только Сабина вернулась, оба успокоились.

Когда Харри поздним вечером, уже в подвыпившем состоянии, начал рассказывать о своей вражде с Майком, Маргрете простилась и ушла спать.

— Ты не особо ладишь с сестрой, не так ли? — начала допытываться Сабина.

Харри не пояснил, продолжал ли он говорить о Майке или отвечал на ее вопрос.

— В-все люди совершают ошибки, терпят неудачу, промахиваются. Одним у-улыбаются на это, другим бьют в л-лицо. Так устроен мир. Я получал по м-морде чаще, чем боксер на р-ринге.

Ну почему ей нравился этот опустившийся тип? Потому что у нее с ним было кое-что общее? Может, дело было в его особенном мужестве. Ведь требовалась смелость, чтобы идти своей дорогой, несмотря на презрение, качание головой и издевательства мира. Любую неудачу встречать с выдержкой. Выступать в защиту того, во что веришь, не смотря на то, что все считают тебя сумасшедшим. Если речь шла о смелости, то большинству людей приходили на ум автогонщики, солдаты или неравнодушные прохожие, спешащие кому-то на помощь. Чудак, защищавший лужайку, державшийся за детские воспоминания и посвятивший жизнь борьбе с рыбной фабрикой, чаще всего считался странным. При этом необходимо было такое же или еще большее мужество, чтобы подчиниться цели, которая не вызывала восторга у людей, а в лучшем случае наталкивалась на равнодушие.

Но и отчаяние тоже было велико.

— Маргрете считает меня д-дураком,— сказал Харри, каждое новое предложение стоило ему немалых усилий, как будто ему нужно было перепрыгнуть пропасть. — И для м-матери я б-большое р-разочарование. Я з-знаю об этом, хотя она и н-не говорит. Мы вообще-то н-никогда м-много не разговаривали... Я н-не могу быть другим, чем я е-есть.

Он быстро зажег сигарету и затянулся. Это практически паническое ингалирование было немым, красноречивым эхо: я не могу, не могу.

— Я тоже никогда не могла,— ответила Сабина. — Если вспомнить года, проведенные с Леей... Боже, как мы ругались. У тинейджеров шестилетняя разница в возрасте кажется целой вечностью, поэтому я включала злую, старшую сестру, а она всеми любимое солнышко. Мы по правде ничего не дарили друг другу. С каждым новым днем, мы все больше ненавидели друг друга.

— Ты по-прежнему н-ненавидишь ее?

Вопрос застал Сабину врасплох, поэтому ответ дался ей нелегко.

— Длительная разлука не заставила мою антипатию исчезнуть, а скорее заморозила ее. У Леи наверняка также. Ну что ж, ничего не поделаешь. Я всегда была менее любимым ребенком и этого уже не изменишь.