Могила в горах

Никаких планов на будущее.

Этим простым правилам они следовали в течение нескольких лет, и получалось вполне нормально. Но затем ситуация изменилась. Урсула пришла к нему домой. Искала его общества. Хотела его. Дома. В Стокгольме. Он расценил это как нарушение двух из трех правил, и нарушила их Урсула. На его взгляд, это все усложнило. В те немногие разы, что они за последнее время виделись или разговаривали, у Торкеля возникло ощущение, что Урсула изменилась. Не сильно, не радикальным образом, а в мелочах, в деталях. Он думал, что, быть может, дело в том, что она опасается приближения к отмене и третьего правила тоже. Возможно, ее пугает мысль об общем будущем. Самому ему только этого и хотелось, но он понимал, что первому проявлять инициативу нельзя. Все, что они делали, происходило на условиях Урсулы. Всегда. Он стремился вперед, но сейчас у них появилась возможность для отступления.

Вернуться обратно.

Снова следовать правилам.

Тогда все, несомненно, стало бы проще. Он надеялся, что они смогут вернуться обратно и уже оттуда пойти дальше. Несколько ночей в гостинице вдали от ее мужа. Отступить, чтобы иметь возможность сделать шаг вперед.

Ему хотелось этого. Он на это надеялся.

Что думала Урсула, он, как обычно, не имел представления.

После обеда, состоявшего из супа-гуляша, хлеба, кофе и шоколадного бисквита, они собрались на улице перед турбазой. Дождь усилился. Когда они шли через висячий мост к ожидавшему их на другой стороне транспорту, лило буквально как из ведра. Себастиан ненавидел дождь. Хотя он обстоятельно оделся, всего через несколько минут он почувствовал, что все равно промок до нитки. Промок и замерз.

«Плохой погоды не бывает, бывает только плохая одежда».

Так могут говорить только чертовы фанатики природы с промытыми мозгами. Это плохая погода. Чисто объективно отвратная погода независимо от того, как ты одет. Себастиан задумался, не стоит ли повернуть обратно и подождать в гостинице. На самом деле ему не обязательно осматривать место находки. Но тут они уже подошли к машинам и укрытию от сырости. Он протиснулся мимо Йеннифер и запрыгнул в машину самым первым.

Примерно через полчаса они оказались на месте.

Над останками стояла большая белая палатка. Электроагрегаты с бензиновыми двигателями снабжали энергией прожекторы, установленные снаружи и внутри палатки для работы в начинающихся сумерках. Хедвиг подвела их к мужчине лет пятидесяти, который представился как Ян-Эрик Каск. Пожав всем руки, он двинулся по глиняной каше в сторону палатки.

– Одна туристка ступила на выступ, он обрушился, и в результате мы нашли их…

Он отогнул полог палатки, и Себастиан сразу бросился внутрь. За ним последовала Урсула. Торкель остановился у входа и осмотрелся.

– Мы все тут поместимся?

– Да, должны бы. Только не подходите близко к краю, а то тоже скатитесь вниз.

Торкель, Билли, Ванья и Йеннифер зашли в палатку. Внутри было душно и сыро. Влажный воздух пронизывали лучи прожекторов, как будто полицейские оказались в инсектарии для бабочек. Зайдя внутрь, все сразу расстегнули куртки.

В центре находился прямоугольный раскоп размером примерно два на пять метров и около метра в глубину. На дне ямы более или менее в ряд лежали шесть скелетов. Два из них были значительно короче остальных. У двоих вокруг костей истлевшими тряпками свисали остатки одежды. У самого дальнего от входа скелета рука уходила за край палатки, словно он проверял, продолжается дождь на улице или нет. Снизу доносилось бурление воды. Ян-Эрик вошел в палатку и сел перед могилой на корточки.

– Обвал произошел вон там, – сказал он, кивая на остатки выступа в другом конце. – Женщина потащила за собой кисть и предплечье. Они у нас лежат в ящике снаружи.

Урсула утвердительно кивнула. Она сняла крышку с объектива камеры, и тот, как она и предполагала, незамедлительно запотел. Отдав камеру Билли, Урсула натянула тонкие перчатки и присела на корточки возле могилы, напротив Яна-Эрика. Себастиан и остальные выстроились по краям палатки. Это по части Урсулы. Ее шоу. Они только зрители.

– Шесть скелетов в относительно хорошем состоянии. Их аккуратно расположили рядом друг с другом, не побросали кое-как.

Говорила она громко, в одинаковой степени давая объяснения самой себе, команде и Яну-Эрику.

– Это имеет какое-то значение? – тихо поинтересовалась Йеннифер, неуверенная, можно ли внутри палатки разговаривать.

Урсула быстро взглянула на Себастиана, словно разрешая ему ответить.

– Возможно. Это может указывать на то, что человек испытывает к жертвам определенное уважение. Или что он человек очень организованный и не слишком поддается эмоциям.

– Как вы их выкапывали? – спросила Урсула, обращаясь к Яну-Эрику.

– Мы привезли маленький экскаватор.

– Их зацепило копавшей машиной?

– Ну-у, да, возможно, кого-то коснулись…