Могильный Алхимик

В уединенной тишине раздалось ритмичное постукивание. Нарина взглянула в окно и несколько секунд лишь наблюдала за ошалевшей пурпурной сойкой, решившей проверить клювом стекло на прочность. Все сегодня словно сговорились что-то просить у нее, даже дети природы. Но, прикинув, что Матушка Летта передумала не вмешиваться в события и отправила ей хоть какую-то подсказку, Нарина открыла окно. Сойка впорхнула в помещение, крутанулась под потолком и приземлилась прямо в кресло директрисы Шамадора.

– Так не пойдет, пернатая подруга, это мое место, – Нарина приблизилась, чтобы согнать птицу, однако та вдруг стала расти и приобретать человеческие черты.

– Никогда не понимала, почему Соло́на доверила свое наследие тебе, Рина, – голосом, пронизанным чувственной хрипотцой, сказала статная худая женщина с острыми чертами лица и клювовидным носом, восседающая, сложив ногу на ногу, в кресле. Ее фиолетово-малиновые волосы идеально лежали в высокой сложной прическе, своими хитросплетениями достойной монарха. Аметисты сверкали в ожерелье и серьгах; тонкие сливового цвета губы выделялись ярким пятном на бледном лице, а темно-карие, практически обсидиановые глаза, будто две черные бездны, манили таинственной угрозой.

– Хамини́я, – с разочарованием констатировала Нарина. – Какой приятный сюрприз.

Хамини́я Дурму́з лишь усмехнулась.

– Я порой скучаю по твоей бесстыжей иронии, Рина, – протянула директриса Мортиса, покачиваясь на кресле. Ее черный кожаный костюм из длинной юбки и приталенного жакета с рукавами три четверти и эмблемой свившегося в круг дракона поскрипывал при движениях. – Однако я прилетела к тебе не за этим.

Нарина сдержанно улыбнулась – Хаминия крайне редко прибегала к объединению с горогоном из-за побочной мигрени, а, значит, дело было серьезным. Взгляд Нарины невольно скользнул по черно-золотому Амантесу на руке Хаминии. Почти забытое чувство неполноценности больно кольнуло изнутри и заставило потереть нетронутое магической вышивкой правое запястье, все время скрываемое одеждой. Хаминия выдерживала интригующую паузу, слегка постукивая тощими длинными пальцами с перстнями по столу.

– Слушай, Хаминия, говори уже и освобождай мое место. Мне некогда играть в твои игры.

Гостья нехотя поднялась и сверху вниз взглянула на Нарину:

– Это правда? Он здесь?

– Кто?

Хаминия уселась в кресло возле камина, достала из внутреннего кармана жакета мундштук и закурила.

– Прекрати, Рина, я не новорожденный эфар или глупенькая фарси, чтобы вестись на твою пра-ведность. Я говорю про Гитера Домитора. Он вновь на Неере?

– Откуда мне знать? Я не его Дар-Инспектор, – пренебрежительно фыркнула Нарина. – И ты слишком многое себе позволяешь, убери эту гадость.

Она распахнула окно, и поток свежего воздуха разогнал идеальные кольца табачного дыма. С улицы донеслись звонкие голоса – шамадорцы выбрались после завтрака на свежий воздух. Хаминия же не обратила внимания на требование.

– Опять его покрываешь?

– Что?! Да как ты смеешь!

– Брось, все знали, что ты была по уши в него влюблена, – Хаминия укоризненно взглянула на нее, всем своим видом выражая превосходство. – Впрочем, твоя беда. Уверена, рано или поздно он найдет тебя. Не подпускай его к моей дочери. Она не должна знать, кто ее отец. Не дай ему забрать ее у меня, как Рениа́ра. Иначе у тебя будут проблемы со мной. А я в гневе пострашнее какого-нибудь там Домитора…

В мыслях Нарины голосил целый хор самых разных дерзких ответов, словно ей вновь было шестнадцать, но она лишь коротко процедила:

– До свидания, Хаминия. – Нарина демонстративно распахнула окно пошире. – Или ты предпочтешь дверь?

Заклятая подруга засмеялась, манерно затушила тлеющий табак и убрала мундштук.

– А кто сказал, что я собираюсь уходить?

С шамадорского кампуса донесся устрашающий женский визг и тревожные неразборчивые крики. Нарина в замешательстве выглянула в окно, пытаясь понять, что произошло. Студенты столпились возле ступеней школы, но разглядеть, кто был в центре, она не смогла и хмуро пробормотала:

– Что-то случилось…

– Пытаешься уйти от разговора? Это жалко, Рина, даже для тебя. – Хаминия будто ничего не заметила.

Раздался очередной беспокойный стук в дверь.

– Войдите. – Голос Нарины дрогнул от тревоги, распустившей свои склизкие щупальца у нее в груди.

Дверь растаяла, и на пороге показался запыхавшийся Джейлос Акарим. Его кудри разметались во все стороны, руки дрожали.

– Арона Опирум, там… ведь… аро Семпер, – он не смог связать и пары слов. – Скорее, пожалуйста… Идемте… Вы очень нужны…

Нарина не стала расспрашивать бедного мальчика, лишь взглянула на гостью, приглашая с собой. Та кивнула с устрашающе хладнокровным выражением лица.

Они втроем быстро спустились вниз. На улице Нарина скомандовала толпе расступиться. Но требование, произнесенное сдержанным тоном, обычно порождающим безоговорочную тишину в ее присутствии, было проигнорировано. Хаминия хрипло рявкнула:

– Прочь, мальцы!