Могильщик. Чёрные перчатки

  Девушка на миг замерла в его руках, Велион немного ослабил хватку. И получил тяжелейший удар в пах. Могильщик отпустил руки, ноги подкосились, он упал на колени, тяжёло раскрывая рот, чтобы вдохнуть. Но вдохнуть не получалось, боль была ужасной, она занимала всю его сущность, на время уняв комариный писк, который стал оглушающим.

  Могильщица закричала в голос. И рванулась вперёд.

  - Нет! - закричала она. - Стойте!

  Велион, наконец, вобрал в лёгкие воздуха, но крикнуть Элаги так и не успел.

  Она пробежала несколько шагов вперёд и прыгнула вперёд, как раз в этот миг мужлан размахивался, чтобы разбить голову младенца. Несколькими секундами раньше один из них свернул голову насилуемой женщине, всё опять повторялось.

  - Нет... - выдавил Велион из глотки. Но всё было без толку. Его охватило какое-то оцепенение, он будто бы не владел своим телом. Мир сузился для него до вернувшегося комариного писка, стоявшего над ухом, и бегущей вперёд Элаги. Он бы мог догнать её... если бы бросился за неё несколько мгновений назад. А теперь...

  Могильщица, вытянув руки вперёд, прыгнула на мостовую. Она намеревалась смягчить удар, который стоил жизни младенцу, поймать его тельце перед самой мостовой. Но этот удар был совершён десятки лет назад...

  Голова ребёнка прошла сквозь её руки, но больше Велион ничего не видел - жуткую сцену загородило тело Элаги. Она упала всем телом на мостовую...

  Могильщик взвыл.

  ... как раз на то место, где лежал та злосчастная шкатулка с монетами.

  Раздался тяжёлый, тягучий звук. Вспышка света.

  В лицо Велиону брызнула кровь, настоящая кровь, кровь человека, не призрака, в ноги что-то ткнулось. Могильщик перевёл взгляд вниз. Это была кисть Элаги. Чёрная перчатка даже не была запачкана кровью. Тотенграбер закричал ещё раз.

  Как Велион выбрался из города и добрёл до вчерашнего места стоянки, он не помнил. Голову застилал туман, мысли ворочались с трудом. Кажется, он полз на четвереньках с закрытыми глазами, нашаривая дорогу руками. Это продолжалось долго, очень долго. Могильщик открывал глаза, но если видел кого-то, сразу же закрывал их. Это было слишком тяжело. А может быть, он просто никуда не смотрел, кроме как под ноги.

  Очнувшись, тотенграбер понял, что сидит перед костром. Пахло подгоревшим мясом. Было темно, несмотря на то, что луна уже давно вышла из-за горизонта. Но идола, щерившего клыки на конце поляны, могильщик видел отлично. Божок щерил клыки, красные от света костра.

  Велион вытащил из огня палочку с мясом и принялся механически жевать. Что-то солёное попало ему в рот. Облизав губы, он понял, что на них налипла солоноватая корка. Могильщик прикоснулся к своему лицу, но руки были шершавыми. А ещё они пахли кровью. Он посмотрел на свои ладони и понял, что его перчатки покрыты засохшей кровью. Тотенграбера передёрнуло, он принялся яростно срывать со своих рук перчатки, сорвав, снова прикоснулся к лицу и понял, что и оно в засохшей крови. В крови был плащ, куртка, штаны...

  Велион снял с пояса фляжку с водой, натянул перчатки, и умылся, остервенело растирая лицо ладонями. Вода была отвратно ледяной, она стекала по шее на грудь, но могильщик не останавливался. Холод воды немного привёл его в себя.

  Но стало только хуже. Пришли воспоминания об Импе.

  Могильщик вспомнил, что видел ещё несколько ужасных картин расправы. Детали он не помнил, да и не хотел вспоминать. Но одно он помнил хорошо - у каждого убиваемого на шее висела семиконечная звезда, древний символ магии. Четыре стихии, животные, растения и люди. Сейчас маги носили восьмиконечные звёзды, к семи старым символам добавился ещё один - смерть.

  Прошлое приоткрыло одну из своих тайн. В той жуткой войне, оставившей сотни мёртвых городов, убивали магов. Причины были неясны, но последствия можно было увидеть на каждом углу.

  Одним из этих последствий был Велион - проклятый могильщик.

  И перчатки. Они всё ещё лежали в его рюкзаке.

  Даже не запачканная кровью перчатка, которая когда-то была тёплой от кожи Элаги. Эта перчатка убила её... как и сотни других могильщиков. Зачем он принёс их с собой?

  Или, быть может, так было только в этом городе? В других могильниках не было таких сцен, сцен, в которых были запечатлены смерти магов. Эти сцены повторялись и повторялись на протяжении десятилетий.

  Если бы они повернули назад раньше... до начала той резни...

  Другой причины, по которой всё началось только к вечеру, Велион не видел.

  Могильщик подобрал с земли кусок мяса, начал его жевать, будто бы это могло помочь. Он жевал, рвал зубами куски, яростно их глотал, чувствуя, как крупные куски тяжело проходят по горлу. Лучше не становилось, не становилось, только хуже, хуже, хуже...

  Он сидит и жрёт мясо. Одинокий, как всегда.

  Если бы они вернулись... Если бы они вернулись, то ели бы вместе, пили самогон, потом, наверняка, занялись бы любовью. А назавтра двинулись в путь вместе. Вечное одиночество на миг ушло бы, отодвинулось... Они бы расстались, конечно, расстались бы, по-другому быть не могло. Но не сегодня.