Могильщик. Чёрные перчатки

В комнате, где они с Иргуром оказались, стояло четыре лежака с ремнями, предназначенными для захвата рук, ног и головы. В дальнем конце помещения стоял стол, забитый склянками, к которому был притиснут небольшой книжный шкаф с двумя ящиками внизу. Если бы на месте могильщика оказался кто-то другой, он бы мог подумать, что это пыточная. На самом деле, так оно и было, люди здесь страдали, но назначение комнаты было абсолютно другим.

Подвальная комната являлась лабораторией. Точно такая же была в школе убийц, которую так и не закончил Велион. А когда-то он умирал точно на таком же лежаке, притянутый к его плоскости ремнями.

— Кажется, ты знаешь, где мы находимся, — с лёгким интересом в голосе сказал Иргур.

— Я… — Велион замолчал и облизнул губы. Но, подумав, всё же продолжил: — Я когда-то был наёмным убийцей. И не обычным охотником за головами, а профессиональным скважечником. Меня травили противоядиями и наркотиками точно в такой же комнате.

— Угу, — кивнул островитянин. — Но я здесь не наёмных убийц делаю. И количество выживших на десять человек не меньше пяти, а никак не двое.

— Берсеркеры? — спросил могильщик, тяжело садясь на один из лежаков.

— Рассказывай.

— Я видел твой транс. Вряд ли такой эффект достигается одним лишь самовнушением и простыми мухоморами. Скорее всего, тебя подвергали наркотическим трансам и гипнозу. Я прав?

— Абсолютно. Только есть ещё одна деталь — гипноз сопровождался не только наркотическим трансом, но и воздействием магических эликсиров, ингредиенты для которых я покупаю у сестёр Мертвой Матери. И, кажется, ты уже догадался, зачем я тебя сюда позвал.

— Книги, — пожал плечами могильщик, — рецепты, формулы. Как я понимаю, ты хочешь, чтобы я принёс их из могильника, расположенного рядом.

— Правильно понимаешь, — ярл тяжело присел к Велиону. — Берсеркеры — сила. Возможно, ты видел, как я дрался на корабле, но мой транс был мелочью, видел бы ты настоящих берсеркеров… Меня не травили сильнодействующими наркотиками, не вгоняли в самый глубокий транс — шанс выжить пятьдесят на пятьдесят. Я даже разговаривать во время боевой ярости могу. Единственный наследник клана, сам понимаешь. А настоящие берсеркеры…

Ты думаешь, все эти острова были моими, когда я десять лет назад похоронил отца? Чёрта с два. У меня был только Стол, подвал, в котором мы находимся, четыре десятка воинов и желание. И на свой страх и риск я решил торговать с материком, потом приютил двух могильщиков, которые принесли мне некоторые формулы и немного золота… Через пять лет у меня было шестьдесят воинов — мелочь, у бывшего хозяина Горки было в полтора раза больше — и семь берсеркеров. Настоящих. Не тех пускающих слюни сопляков, нажевавшихся сушёных мухоморов, а бешеных волков, не страшащихся ран, бьющихся до последнего, разрывающих руками глотки. Конечно, трое погибли, ещё двое стали на всю жизнь инвалидами, но хозяин Горки пал, а я получил то, что хотел: золото и ещё десяток берсерков. Сейчас мне двадцать пять, подо мной ходит полторы тысячи человек — баб, рыбаков, детишек. У меня всего сто двадцать человек дружины, которые, сам понимаешь, не только машут мечами, но и рыбачат, пашут, пасут овец, но даже самые сильные соседи боятся меня до дрожи в коленях, а южане народ непугливый. А всё из-за того, что двадцать два из ста двадцати моих воинов — берсеркеры. Последнее плаванье было очень удачным, а если бы совесть позволила мне продать тех невольниц… Но не будем об этом. Так вот, плаванье было удачным, и я смогу подвергнуть трансу ещё двенадцать человек, пять или шесть из которых смогут выжить, а это ещё один остров в моём подчинении, причём не мелочь, а самый из сильных моих соседей. Но сначала я хочу, чтобы ты, друг могильщик, принёс мне как можно больше книг, каких — я покажу. Если ты откажешься, я не обижусь, ты даже сможешь гостить у меня…

— Я не откажусь, — усмехнулся Велион. — Я же могильщик, и могильники — моя работа.

— Я на это надеялся, — улыбнулся Иргур, поднимаясь. — Выпьем?

— С удовольствием, — тихо ответил могильщик.

— Пир будет идти ещё два дня…

— На третий выйду.

— … так что через неделю сможешь выйти, — продолжил Иргур, не обращая внимания на слова тотенграбера.

— Выйду на третий, — сухо сказал Велион.

Праздничное настроение у него пропало совершенно.

Голод или жажда? Нет, в десятки раз сильнее.

Велион хватал всё, что попадалось под руку: подсвечники, тарелки, шкатулки. Плевал на золото и драгоценности, украшающие иссушенные кости скелетов, если на них не было магии, чуть ли не бегом бросаясь к какому-нибудь зачуханному серебряному колечку, на котором красовались разноцветные змеи заклинаний.

Больше половины собранного он выбрасывал или вообще не подбирал. Больше всего его интересовала работа, которую он должен был начать ещё месяц назад. Могильщику казалось, что он слышит хруст закостеневших пальцев, сладко поскрипывали перчатки, которые будто бы покрывала пыль, хоть это и было невозможно.

Ближе к обеду, немного успокоившись, Велион остановился на отдых.