Могильщик кукол

Оставался еще молодой Люкка. Но в эту версию ни один из друзей не верил. Сегодня, правда, Хайнц уже не так молод, но тогда ему было только шестнадцать. Кажется невероятным, чтобы он в одиночку мог расправиться с взрослой женщиной. Все-таки Эдит Штерн тогда уже исполнилось двадцать пять лет. И она не позволила бы какому-то сопляку так издеваться над собой. Да и мужественным Хайнц Люкка становился, только когда в качестве командира взвода «Гитлерюгенд» ему разрешалось задать жару молоденьким парням, если те не хотели или из-за отсутствия времени просто не могли вступить в союз.

«Помнишь, как он нас тогда?.. При этом Хайнц был довольно хилым мальчуганом. Но в то время все определялось глоткой и способностью ораторствовать».

«А помнишь, как он попался, подглядывая в субботу за купанием Сибиллы Фассбендер? Как раз в прачечной фон Бургов. Тогда еще Сибилла регулярно приходила к ним, хотя маленькая Криста давно уже умерла от воспаления легких».

«А помнишь, как старый фон Бург затем надрал ремнем ему голую задницу?.. Когда это было? Приблизительно в то же время? Почти за неделю до того, как мы нашли Эдит. Да, именно тогда это и было».

«А помнишь, как старый Люкка вопил благим матом и грозил старому фон Бургу гестапо? Как будто у тех не было дел поважнее. И как Вильгельм Альсен потребовал, чтобы старый фон Бург публично покаялся в воскресенье утром после торжественной мессы. И как фон Бург затем произнес великолепную речь: — Необходимо предотвратить гибель рейха, предотвратить потерю добрых обычаев и обратить внимание на мораль молодых немецких мужчин. Чтобы они не отклонялись от своего предназначения из-за порочных мыслей. Чтобы берегли свою силу для борьбы на благо фюрера, чтобы потом враги немецкого народа не торжествовали и чтобы победа досталась тем, кто так дорого за нее заплатил и заслужил ее.

Старому фон Бургу палец в рот не клади, он всегда был находчивым мужчиной. Нужно было очень внимательно вслушаться в его речь, чтобы понять, что он на самом деле подразумевал. Вильгельм Альсен злобой кипел, но вынужден был признать правоту старого фон Бурга».

Эти вечера были для Якоба сродни благодатной службе в храме. Младшая дочь на руках, друг напротив, воспоминания и опасения, которыми можно поделиться. Однажды Якоб сказал, что, с одной стороны, он действительно рад рождению девочки. Но не возражал бы также и против второго сына.

— Понимаю тебя и сочувствую, что так получилось, — сказал Пауль с искренним участием в голосе.

Якоб долго смотрел на друга, потом покачал головой:

— Не можешь понять. Ты знаешь, ради кого надрываешься. И через двадцать лет тебе уже не о чем будет больше беспокоиться. А у меня как раз через двадцать лет начнутся настоящие проблемы. Что станет с Беном, когда мы не сможем больше о нем заботиться?

Якоб рассказал о страхах Труды, как она изматывается из-за сына, так что другие неизбежно получают слишком мало внимания. Хорошо, что обе старшие дочери уже встали на ноги. Но младшая… Погрузившись в мысли, Якоб добавил:

— Рано или поздно, возможно, с ней обойдутся как с куклой.

— Вздор, — возразил Пауль. — Не думаешь же ты всерьез, что он не в состоянии делать различие между человеком и игрушкой. Якоб, не сходи с ума. Он — овца. Антония каждый раз говорит, что Бен — абсолютно безобидный парень.

25 августа 1995 года

В половине седьмого решение поговорить с Трудой о газетах и всем таком невыносимой тяжестью сдавило затылок Якоба. В голове все еще раздавался голос Пауля: «Антония каждый раз говорит…»

Другие тоже часто об этом говорили — естественно, Труда и Сибилла Фассбендер. Хильда Петцхольд и раньше говорила то же самое. Илла фон Бург еще сегодня это говорила. Неужели у женщин более тонкое понимание человеческой сущности? Но продавец в магазине строительных товаров, знавший Бена только по рассказам Якоба, был одного мнения с женщинами.

От стыда Якоб готов был сквозь землю провалиться. Считать собственного сына способным на такое — да как только подобная мысль могла прийти ему в голову, когда еще в воскресенье они вместе так мирно гуляли по полям. Необходимо серьезно подумать, почему у него возникает такая мысль. Не из-за того же только, что два посторонних парня отрицают правду?

Было семь часов, когда Якоб пошел к своей машине. Он был еще не готов поехать домой, подойти к Труде, посмотреть ей в глаза и сказать: «Нам нужно поговорить».

Конечно, им было необходимо спокойно поговорить. Но Якобу требовалось еще немного времени, чтобы спокойно все обдумать.

Он поехал в трактир Рупольда, заказал себе пиво и попросил Вольфганга, кузена Вернера Рупольда, подать ему через стойку телефон. Он позвонил Труде и сказал, чтобы она не ждала его с едой, скорее всего он немного задержится. Затем заказал еще кружку и, потягивая пиво, стал размышлять над реакцией Труды.