Могильщик (сборник)

Это случилось в воскресенье, спустя несколько недель после Нового года. Как всегда в доме жили родственники Сарры. Семейный обед был в разгаре, вино лилось рекой. Когда кувшин опустел, Кэрол вызвалась сопровождать меня в подвал, чтобы принести очередной галлон вина.

В подвале было тихо, тускло горел свет. Я много выпил, а Кэрол была такая прелесть… Я наполнил кувшин из бочонка и повернулся, чтобы идти наверх, как вдруг она очутилась в моих объятиях.

Я почувствовал теплоту юного тела. Она запротестовала, но довольно слабо. Потом ее губы ответили на поцелуй, и я подумал, что в конце концов мне не так уж не повезло с семьей. Вдруг я увидел темную фигуру у подножия лестницы, последовала сильная оплеуха, и разъяренный голос Сарры произнес:

— Убери руки от этого ребенка, Джек Маркхэм, а если сделаешь это еще раз, я убью тебя. — И она не шутила.

Вскрикнув, Кэрол вырвалась и убежала наверх.

— Я только… — начал было я.

— Я все видела.

Кажется, я никого и никогда еще так не ненавидел в своей жизни. Ее мясистое лицо пылало от выпитого вина и гнева, развившиеся волосы висели тощими прядями, растолстевшая, потерявшая окончательно иллюзии, она была гротеском всех стареющих обманутых женщин.

— Я вышла за негодяя. Что ж, сама виновата и теперь пожинаю, что посеяла. Никто не тащил меня к алтарю силой. Но если ты еще раз хотя бы посмотришь в сторону Кэрол, я убью тебя, Джек. И с завтрашнего дня ты найдешь себе работу, если хочешь есть.

С этими словами она покинула подвал, прихватив с собой кувшин. Я нацедил стакан вина из бочонка и сел обдумать ситуацию. Выпил вино, налил еще. В подвале было тихо и уютно. В тусклом свете казалось, что серые стены уходят в бесконечность. Я встал и прошел до конца подвала, он оказался огромным. Пол был цементный, все стены из блоков. Кроме винного отделения было еще несколько: для хранения фруктов, прачечная, сушилка, инструментальная, несколько кладовых. Все это было похоже на китайский лабиринт.

Длина помещения составила на глаз футов сто двадцать. Очутившись в дальнем конце, я понял, что стою под основанием внутреннего дворика, где находился открытый очаг для жарки мяса. Потолок здесь был в виде сплошной железобетонной плиты.

Вероятно, здесь Паркер собирался построить какое-то хранилище, потому что у стены лежали строительные блоки, их было более чем достаточно, чтобы возвести вторую стену от пола до потолка.

Прочную каменную стену в пяти футах от конца подвала, герметично закроющую пустое пространство.

Стоило крепко подумать. Паркер мертв, строительные блоки разбросаны по всей территории, и никто не хватится, если несколько штук исчезнет. И никому не придет в голову, что подвал укоротился на пять футов. Но зато они хватятся Сарры. Подумав хорошенько, я составил план действий.

Первое, что я сделал — прекратил пить. Потом продал свой автомобиль и отдал Сарре деньги.

— О’кей, я, может быть, и мерзавец, — сказал я ей, — во всяком случае таково твое мнение, но, думаю, это окупит мое содержание.

Она была поражена и полна подозрений. Теперь предстояло найти работу. И я нашел, достигнув двойной цели. Надо было узнать все о цементных блоках и растворе для их прочного соединения.

Никогда не забуду выражение ее лица, когда я явился в первый день после работы в замызганном белилами костюме и с цементной пылью под ногтями.

— Работаю на стройке, — объяснил я. — Простым рабочим на фирме, которая раньше принадлежала мистеру Паркеру.

— О, Джек, — только и сказала она. Я знал, о чем она думает: «Может быть, я ошиблась. Может быть, он женился на мне не из-за денег. Может быть, он не такой уж плохой человек».

На следующее утро на столе стояли цветы, и она встала, чтобы приготовить мне завтрак. Мне было ее почти жаль.

Работа была легкой до идиотизма. Вскоре мои успехи заметили и предложили работать мастером. Потом управляющим. А к концу апреля владелец фирмы упрашивал меня стать его партнером. Он говорил, что в жизни не встречал управляющего толковее. Я сказал, что подумаю. Разумеется, я не собирался принимать его предложение, но сказал об этом Сарре. Видели бы вы ее радость.

Она вся светилась и молодела с каждым днем. Окончательно убедившись, что ошиблась во мне, она теперь не могла на меня надышаться. «Джек так считает», «Джек говорит, что…» — словом, я превратился в непогрешимого божка.

А я жил как в аду. Мне хотелось напиться до чертиков, мне хотелось света, музыки, толпы и веселья. Мечтал услышать вновь звон колеса рулетки и шлепанье карт по столу. Чтобы хорошенькая девушка сказала: «Привет, красавец. Что делаешь сегодня вечером?» Мне хотелось обозвать Сарру глупой старой коровой, отхлестать ее по толстым щекам первым попавшимся под руку, потом сбежать с ее ценными бумагами.

В начале мая я загрустил, потерял аппетит и часто сидел, мрачно уставившись в одну точку. Сарра забила тревогу по поводу моей печени, но я уверил ее, что совершенно здоров. Просто устал. Разумеется, не от нее, как можно, а от работы.