Могильщик: Трое отвергнутых (СИ)

Могильщик пробирался по каменистому склону, вспоминая давно минувшие времена. Когда-то он преодолел бы эти восемьсот ярдов за несколько минут даже ползком. Сейчас времени потребуется гораздо больше. Но он по-прежнему ни разу не пожалел о том, что сбежал из Болотного Замка. Не собирался делать этого и сейчас.

Если маг по-прежнему на хуторе, им придётся совсем не сладко. Все вели себя так, будто этого Урмеру там и в помине не было, и это даже правильно — каждый ставил перед собой выполнимые цели. Когда погибнут хуторяне, проще будет совладать с колдуном. Всё просто.

Мелкие камушки в мокрой траве знакомо покалывали ладони Велиона. Если бы не перчатки, он наверняка сорвал бы кожу. Но чёрная кожа берегла от острых камней ничуть не хуже, чем от проклятий.

Единственное, в чём могильщик никогда не сомневался — это в перчатках.

Каждые тридцать футов Велион замирал, вслушиваясь в ночную тишину. Наверняка хуторяне выставили на стражу пару человек. Но те либо никак себя не выдавали, либо дрыхли, как это частенько бывает с плохо дисциплинированными вояками. Предрассветные часы всегда самые тяжёлые, без разницы, стоял ты на часах всю ночь или же тебе дали прикорнуть перед выходом.

Как-то раз их с Халки наняли, чтобы они устранили главарей бунтующих крестьян. Вернее, наняли Халки, а тот взял четырнадцатилетнего ученика с собой на боевое крещение. Вдвоём они шли по следам бунтовщиков, благо следов те оставляли много — сожжённое поместье, разграбленный купеческий обоз, поваленные виселицы… Лагерь бунтующих они нашли на четвёртую ночь. Те расположились под холмом, видимо, планируя тем самым укрыться от ветра. Восемь сотен ошалевших от своей безнаказанности крестьян, перепившиеся вином, награбленным из запасов повешенного ими графа и того обоза. Почти все костры прогорели. Они шли вдвоём через ряды спящих тел, и Велион каждую секунду ждал, что сейчас ловушка, расставленная хитроумными главарями бунтовщиков, захлопнется, и завтра их изуродованные тела повесят на придорожном столбе, как это было с купцом. Но ловушка всё не захлопывалась, и убийцы шли, выискивая зачинщиков восстания. Их было трое, но с ними в единственном во всём лагере шатре находилось ещё дюжина человек. У шатра даже была выставлена стража, трое крепких мужиков с хорошим оружием. Они умерли, даже не пробудившись от своего пьяного сна. Когда убийцы вошли в шатёр, Халки жестом приказал убить всех находящихся там людей — главарей, их подручных, спящих служанок из поместья, которые, присоединившись к бунту, даже не сменили одежду и щеголяли в цветах убитого ими графа.

Одна из жертв долго смотрела на убившего её мальчишку, зажимая своё перерезанное горло ладонями. Она была старше своего убийцы разве что на пару лет, на её боках ещё не зажили раны от кнута, на голой груди виднелись следы застарелых укусов, а бёдра покрывали синяки. На её пояске болтался отрезанный член, принадлежащий либо графу, либо его старшему сыну — только их тела несли на себе следы оскопления. Девушка смотрела на Велиона, и в её глазах было не понимание. Должно быть, она считала, что всё делала правильно эти последние для неё дни.

— Что, хер встал? — прошипел тогда Халки, и его грубый голос отрезвил Велиона. — Шевелись, пока нас тут не прихватили с трупами. Убивать нас будут долго, поверь мне.

Но они без спешки добили спящих бунтовщиков и так же спокойно ушли из лагеря, сопровождаемые дружным храпом вчерашних крестьян.

— Ты убиваешь тех, за кого тебе платят, — холодно сказал Халки, когда убийцы ушли на достаточное расстояние от лагеря. — Без разницы, кто это — купец, граф, сисястая смазливая баба или такой же наёмник, как и ты.

— Не в том дело. Если бы эти крестьяне собрали деньги на то, чтобы убить своего графа, мы бы его убили, так ведь?

— Убили бы. Но не стали бы предварительно отрезать ему и его сыну яйца или насиловать его жену и дочерей. Но в этот раз нас нанял брат покойника. Зачинщики наказаны, а стадо, которое они вели, протрезвеет, поймёт, что сотворило, и вернётся обратно на свои поля. Разве что некоторых узнают и отделают кнутом, либо повесят особо отличившихся. Но таких будет немного. Убив полтора десятка ублюдков, мы позволили сохранить несколько сотен жизней, в противном случае их бы втоптала в землю кавалерия, которую собирают ближайшие сеньоры. Я не говорю о тех поместьях и купцах, которых могло встретить на своём пути это стадо. Понимаешь? Наша работа — это меньшее зло, и так будет всегда.

Через полтора года Велион сбежал, чтобы на его руках не было крови тех, за кого ему платят. Сбежал, потому что понял — плевать Халки и всем остальным на купцов и жителей поместий, не говоря уже о крестьянах, у которых денег отродясь не бывало. Им платили, они работали. А сказки про меньшее зло — чушь, которую вещают новичкам, пока они сами не отрастят более толстую шкуру.

И какого же хрена сейчас, ещё двенадцать лет спустя, он лезет убивать баранов, которых ведёт за собой один ублюдок? Спасает людей? Совершает меньшее зло?

Или просто делает то, за что ему заплатили?