Могло бы быть и лучше

– Да, я её куратор. Помогаю с обучением и службой. – уточнила женщина. – А что вас привело во дворец? Ваша сестра говорила, что отец сослал вас в какую-то деревушку на окраине империи за отвратительное поведение. Она вообще много чего о вас рассказывала.

Виктория наслаждалась сладковатым вкусом чая, попутно отметив красоту женщины. Эх, эльфийская кровь действительно творила чудеса.

– В столицу меня привели срочные дела. Думала, задержусь здесь ненадолго, но всё пошло не по плану.

Девушка не стала говорить, что ей некуда идти. В отчем доме её не ждали, свой сгорел, да и в карманах не было ни гроша. Всё пошло не просто «не по плану», всё пошло по одному известному месту. Ждать отца больше недели тоже не вариант, ей элементарно негде остановиться, да и терпеть издёвки и лишнее внимание от горожан также дело не из «приятных».

«– А может ну это всё к чёрту. – промелькнуло в голове. – Даже мир говорит мне идти на хер, так чего я цепляюсь.»

Сладость чая немного успокаивала и на трезвую голову Виктория понимала, что эти мысли не такие уж и глупые. Она же собиралась попрощаться с жизнью и больше не мучиться, а здесь как раз конец света нарисовался.

– Спасибо за чай, госпожа Хелен, но время уже позднее, пожалуй, мне пора удалиться. – задумчиво сказала Виктория.

– Если вы хорошо себя чувствуете, то не смею вас задерживать, все ваши вещи в соседней комнате. – мило ответила женщина.

– Да, благодаря вам, я чувствую себя просто отлично.

Виктория медленно встала и прошла в комнату, в которой очнулась. Её плащ и сумка лежали на стуле у окна, а сапоги рядом с кроватью. Собравшись, она ещё раз поблагодарила Хелен за помощь и попрощалась.

Во дворце было слегка оживленно, поэтому Виктория продолжила путь, накинув капюшон.

В коридорах ей встречались группы молодых магов, стражей и воинов, служащих при императорском дворе. Из их разговоров она узнала, что знаменитый магистр Тарис проводит собеседование с лучшими подопечными, и просто добровольцами, для какого-то очень важного задания, данного самим Его Величеством. У молодёжи чуть ли не искры из глаз летели от перспективы заявить о себе.

Возле кабинета магистра постепенно собиралась толпа. Всё бы ничего, если бы они не мешали пройти. Викторию пару раз чуть не сбили с ног и её настроение стремительно портилось. А услышав чьи-то потуги играть, от скуки ожидания, на музыкальных инструментах, она окончательно вышла из себя. Знала она одного идиота, который в детстве мнил себя прирождённым бардом, даже написал несколько похабных баллад для друзей.

И, каково же было удивление Виктории, увидеть сидящим на ступеньках в коридоре именно этого самого идиота в окружении улюлюкающей толпы.

Андер, ещё один член семьи Вегнер, горланил несуразные песни о похождениях какого-то разбойника. Парень откровенно фальшивил, но толпа была не придирчива. Ведь зачем талант, когда есть внешность.

Тёмно-русые короткие волосы, светлая идеальная кожа, знакомые серые глаза и лицо того самого парня, на которого девушки западают с первого взгляда. Он был прям олицетворением тех, о ком пишут в женских любовных романах. Ещё и родинка на правой щеке, как вишенка на торте.

Вообще, привлекательная внешность у отпрысков семьи Вегнер не была чем-то удивительным. Мать Виктории всегда славилась своей красотой, не зря же в молодости за ней ухаживала половина императорского двора. Да и отец тоже вполне стоил супруги. Одна Виктория была в семье как белая ворона, в чём она сама винила кровь со стороны, как раз таки, матери. Если бы не принадлежность к расе, название которой хрен выговоришь, то она бы не родилась в чешуе.

Но сейчас не об этом, сейчас её уши болели от скулежа под расстроенную лютню.

– Твою мать, Андер! – рявкнула Виктория, снимая капюшон. Она смотрела на брата глазами, полными ярости и негодования. – От твоего пения даже мертвецы из могил вылезут, чтобы ты уже наконец заткнулся.

Она была на взводе от всего, от неудачного самоубийства, от конца света, от отсутствия ночлега, а тут ещё и скулеж брата под ухом.

Андер охнул, увидев разъяренную Викторию.

Если Каила просто откровенно издевалась над уродкой, то Андер же ещё и сочинял о ней песни. Из-за чего они нередко вступали с Викторией в полноценные драки, по итогу которых бедная новенькая лютня всегда оказывалась разбита вдребезги.

Андер прижал несчастный инструмент поближе к груди и сделал шаг назад.

– Не смей… – пробурчал он, чувствуя опасность.

Но Виктория не набросилась, она лишь подошла ближе и вытянула руку вперёд. Собравшиеся с интересом наблюдали, что же произойдёт дальше.

– Не смей, Виктория. – повторил Андер.

– Я не буду её ломать, клянусь мамой.

Андер неодобрительно сузил глаза, совсем не веря сухой клятве.

– Я правда не буду ничего ломать. – более серьёзным тоном пообещала Виктория, что всё же убедило Андера неуверенно передать лютню.