Могло быть и хуже. Истории знаменитых пациентов и их горе-врачей

К 1929 году здоровье Фрейда было окончательно подорвано. Челюсть и слизистая оболочка были практически разрушены. Правая часть его лица онемела, правое ухо почти оглохло и было поражено уничтожающим нервные окончания тиннитусом. Было трудно жевать, мучила икота. Фрейд признавался: «Теперь моя трапеза не терпит присутствия посторонних». Хуже всего было то, что кое-как изготовленный челюстной протез только увеличивал его страдания. Так как Фрейд с большим усилием открывал и закрывал рот, каждый раз вставлять и вынимать челюсть было для него мучением. Кроме того, у протеза сломалось крепление, и Фрейду приходилось придерживать его пальцем. Его пациенты интерпретировали этот жест как выражение сосредоточенной внимательности и задумчивости. Таким образом, излюбленная поза Фрейда, столь охотно копируемая до сих пор многими психоаналитиками, возникла просто-напросто в результате проблем с протезом.

Время шло, и теперь уход за Фрейдом принял на себя доктор Шур. Первым делом он вынужден был пообещать Фрейду избавить его от страданий, когда они станут невыносимы. Они пожали друг другу руки, как будто заключили выгодную сделку купли-продажи автомобиля.

В 1933 году фашисты бросали книги еврея Зигмунда Фрейда в костер под лозунгом «Против возвеличивания роли половой жизни — и ради благородства человеческой души». Фрейд только сухо замечал об этом: «Какой прогресс! В средневековье они сожгли бы меня, а ныне довольствуются сожжением моих сочинений».

В 1938 году Фрейд эмигрировал в Лондон. Раковая опухоль расширялась; рентгеновское исследование не показало никаких улучшений, что сулило новые разрушения в тканях. Фрейд исхудал и ночью не мог спокойно заснуть, так как обычные снотворные средства он отвергал. Вместо этого он принимал морфий — разве стоило ему, смертельно больному старику, задумываться о побочных эффектах? Над его кроватью была натянута москитная сетка для защиты от комаров, которых привлекал запах разложения, исходивший от отмиравших тканей его челюсти.

Зигмунд Фрейд умер 23 сентября 1939 года. Доктор Шур сдержал свое обещание.

Вильгельм, выпрямись! Как немецкие врачи обращались со своим последним императором

Стоял конец января 1859 года. Было безумно холодно, но всеобщее настроение приближалось к точке кипения. Все ждали, когда же «Викки» — кронпринцесса Виктория — произведет на свет ребеночка. Но роды были сложными — плод лежал в неправильном положении, и роженица невыносимо страдала. Наконец 27 января, двадцать шесть орудийных залпов прогремели над Берлином. Не двадцать пять, возвещавшие по традиции о рождении девочки, но на один больше, и это означало, что династия Гогенцоллернов — после двадцатилетнего ожидания — получила-таки наследника престола. Всеобщее ликование распространилось даже за границы страны. Легендарная королева Виктория понимала всю важность того, что Англия и Германия стали связаны рождением кронпринца, ведь его мать происходила из английского королевского дома, и маленький Вильгельм был внуком королевы. Когда в 1888 году он был коронован и стал кайзером Вильгельмом II, многие надеялись, что его правление принесет равновесие в отношения двух великих держав. Но, как известно, принесло оно нечто другое.

Под властью Вильгельма Германия вступила в Первую мировую войну, за которой двумя десятилетиями позже последовали нацистский режим и Вторая мировая. Поныне спорным остается вопрос, какую роль в этой драме сыграл последний немецкий император: стремился ли он к войне со всем возможным легкомыслием или же тщетно пытался ей помешать. Ясно одно: высочайший сан был для Вильгельма чрезмерной ответственностью. Император окружал себя раболепными оппортунистами, а не квалифицированными профессионалами, разрывался между малодушием и манией величия, между комплексом неполноценности и надменностью. Он любил военную помпу и величественные речи, но чем ближе казалась война, тем чаще он предпринимал неуверенные и тщетные попытки сохранить мир. Дядя кайзера, король Эдуард VII, называл его «блистательнейшей ошибкой» в мировой истории.

У отпрыска Гогенцоллернов не было никаких шансов стать полноценной личностью. К нему постоянно предъявляли непомерные требования, как и к его деду по отцовской линии, Фридриху Вильгельму I, воплощению «старой Пруссии», через много лет после смерти прославлявшемуся в песнях («Ах, был бы кайзер Вильгельм с нами снова»). Наиболее заметную роль в ненормальном развитии Вильгельма, сыграли, пожалуй, врачи.