Могло быть и хуже. Истории знаменитых пациентов и их горе-врачей

Стоял февраль, поэтому на Черном море, в Ялте, было все еще очень холодно. Но от будущей конференции с участием Сталина, Рузвельта и Черчилля ожидали горячих споров. В начале 1945 года Вторая мировая война близилась к концу. Хотя Германия еще не капитулировала, уже нужно было заново поделить европейский «пирог». Сталин хотел из Москвы держать под контролем территории до самой Польши и Балкан, превратив расположенные там государства в сателлитов Советского Союза. Демократы Черчилль и Рузвельт хотели, насколько это возможно, оказать сопротивление этой экспансии, не забывая о том, что им может еще понадобиться советская помощь в войне против Японии.

Такой была дипломатическая сторона конференции в Ялте. На практике же это была встреча трех больных стариков, едва способных к переговорам.

Хуже всего дела обстояли с Рузвельтом. Уже двадцать четыре года из-за проблем с бедренной костью он не мог самостоятельно передвигаться, последний год его мучили проблемы с сердцем и кровообращением: губы посинели, глаза были как стеклянные, руки тряслись, и, кроме того, он уже не мог ни на чем долго сосредоточиться. Путешествие в Ялту сильно утомило его, хотя врач и утверждал, что ему пойдут на пользу морское путешествие и сам крымский курорт. В самом деле, Рузвельт умер вскорости после возвращения из Крыма от кровоизлияния в мозг.

Шестидесятишестилетний Иосиф Сталин был заядлым курильщиком с чрезвычайно высоким давлением; зубы у него почернели, а глаза стали желтыми. Врачей он терпеть не мог, однако из трех ялтинских старых «развалин» он оказался самой сохранной. Позже его ненависть к врачам обострилась и даже стала причиной смерти. В марте 1953 года случилась катастрофа: Сталин впал в кому, но никто из присутствующих не знал, как обращаться со стоявшим тут же в полной готовности аппаратом искусственного дыхания. Единственным, кто что-нибудь в этом понимал, был его личный врач Владимир Виноградов — но его тремя месяцами ранее диктатор приказал арестовать и сослать по подозрению в шпионаже, позже оказавшемуся надуманным. Сталин умер, Виноградова впоследствии реабилитировали и наградили званием «заслуженный ученый Советского Союза». Ненавистник врачей Сталин покинул Крым победителем.

Наибольший интерес, однако, представляет третий из «Ялтинской тройки», Уинстон Черчилль. Он казался воплощением стойкого и непобедимого здоровья: он курил сигары, пил виски, пренебрегал каким бы то ни было оздоровлением («никакого спорта») и при этом производил впечатление человека в прекрасном физическом состоянии. Но прежде всего бросалась в глаза его чрезвычайно ярко выраженная индивидуальность — никому в голову бы не пришло, что Черчилль мог поддаться на чьи-нибудь уговоры или позволить собой манипулировать. Он был автором следующих высказываний: «Когда два человека всегда думают одинаково, один из них излишен» и «Тот, кто обладает отменной проницательностью, может не бояться стать непопулярным». Но в Ялте от его душевного склада уже мало что оставалось. Английский премьер был тяжело болен и казался неуверенным в себе; он обсуждал все проблемы — в том числе и политические — со своим врачом, благородным лордом Чарльзом Макмораном. В итоге вопрос о том, кто же здесь действительно делал политику, остается открытым.

Казалось бы, вначале ничто не предвещало таких близкодоверительных отношений между Черчиллем и Макмораном. В мае 1940 года бушевала Вторая мировая война, Англия находилась под угрозой немецкого вторжения. Империя требовала стопроцентно эффективного управления. Политические промахи предшественника Черчилля, больного раком премьер-министра Невилла Чемберлена, заставили общество задуматься. Как следствие, парламент постановил приставить к новому главе правительства медицинского спутника — доктора Чарльза Макморана, президента Королевского врачебного колледжа^{2}. Черчилль, однако, не хотел, чтобы с ним нянчились. Когда 24 мая 1940 года врач явился к своему подопечному, тот немедленно выразил свое недовольство, заставив Макморана целый час просидеть в приемной. Когда наконец в полдень доктора впустили к Черчиллю, тот еще лежал в постели. Он читал служебную бумагу и что-то бормотал про себя. Внезапно премьер высоко задрал одеяло и заявил: «У меня диспепсия, и вот вам лечение». Тут он начал дыхательную гимнастику: его тучный живот поднимался и опускался. Покидая комнату, Макморан был уверен, что его работа у этого упрямца продлится недолго. Но ему пришлось изменить свое мнение.

Врач и пациент, которых сперва объединяла только работа, вскоре стали хорошими друзьями.