Могол

— Ты хочешь увидеть падишаха? — Вельможа презрительно осмотрел просителя с ног до головы, задержав взгляд на его лохмотьях и заляпанных грязью ногах. — Пошел вон, парень.

Ричард протянул серебряную монету.

— У меня важные известия для султана.

Домоправитель с презрением смотрел на монету.

— Что это может быть за такая уж важная новость для падишаха, которую он до сих пор не знает?

— Я скажу ее только самому султану, — настаивал Ричард, протянув еще одну монету.

После того как в руки домоправителя перекочевали еще две монеты, Ричарда провели крытой галереей, окружающей роскошный внутренний двор, в котором гуляли павлины, издавая время от времени хриплые крики. Мозаичная плитка, покрывающая двор, была за долгие годы изрядно изгажена, но сами птицы выглядели исключительно красиво: их оперение переливалось различными оттенками голубого и зеленого.

В дверях следующих покоев стоял другой домоправитель, и его также пришлось задобрить серебром. Ричард понял, что посещение падишаха окажется довольно накладным делом. Но он рисковал жизнью, добираясь сюда, и сейчас отбросил всякие колебания.

Его провели в покои, где несколько человек стояли перед столом, за которым сидел роскошно одетый человек в тюрбане и в голубой шелковой накидке, свисающей с плеч.

Ричард никогда не слышал о короле, который принимал бы посетителей сидя за столом, но скрыл свое удивление и занял место в очереди.

Примерно через час он предстал перед человеком за столом.

— Изложи свое дело, — сказал тот по-арабски, в то время как домоправитель шептал ему что-то ухо.

— Я пришел из-за моря, великий король, — начал Ричард. — Передаю приветствия от короля Генриха VIII Английского вашему величеству. Я нес множество подарков, но по пути на нас напали разбойники, маратхи, и хотя мы отбились, большинство нашего имущества утрачено.

Сидящий человек высокомерно разглядывал его.

— Ты глуп, так же как и лжив. Ты беспросветный глупец, если считаешь, что я поверю твоей истории. Ты дважды глуп, решив, что падишах лично бы принял подобного тебе.

Ричард бросил вопросительный взгляд на домоправителя, но получил совершенно бесстрастный взгляд в ответ.

— Ограблен маратхами, говоришь, — продолжал визирь. — Да ты сам, без сомнения, вор и грабитель. Мне сказали, что у тебя в сумке серебряные монеты.

— Это мои серебряные монеты, — ответил Ричард. — Если вы осмотрите хотя бы одну из них, то увидите на ней изображение моего короля, Генриха Великого.

— Дай мне одну, — приказал визирь. Ричард поколебался, а затем передал мелочь.

Визирь посмотрел на нее.

— А теперь всю сумку, — потребовал он.

— Это мои деньги, — повторил Ричард.

Визирь зло уставился на него.

— Это ворованные деньги, и я конфискую их. Ты должен быть благодарен, что я не приказал отрубить тебе руку за воровство. Но учти, если вдруг против тебя будет выдвинуто малейшее обвинение, ты будешь наказан именно таким образом. — Он обернулся к домоправителю. — Заберите у него сумку, а самого вышвырните вон.

Прежде чем Ричард сообразил, что же с ним произошло, двое стражников скрутили ему руки, а третий сорвал сумку с пояса.

— Воры и мошенники! — закричал Ричард и попытался освободиться. Он был, конечно, сильнее каждого из двух индийцев, но к ним на помощь подоспели еще четверо, и град ударов посыпался ему на голову, плечи, руки и ноги.

Сломленный перевесом нападавших, молодой человек упал на пол. Его выволокли из покоев и протащили через крытую галерею. Если он был вне себя от унижения и отчаяния, то у людей, наблюдавших за этой сценой, он не вызвал никакого интереса. Через несколько минут Ричард уже валялся на улице, и уличная собака тут же задрала заднюю лапу на него.

Англичанин сначала сел, затем, пошатываясь, поднялся на ноги и оглянулся на ворота дворца. Там домоправитель разговаривал со стражниками, которые повернулись в его сторону. Ричард не сомневался, что, вздумай он возвратиться, его бы встретил должный отпор.

Он был слишком ошеломлен, чтобы и дальше думать об этом. Единственная мысль вертелась в голове: в довершение ко всему им пережитому он ограблен, беспричинно избит и потерял полномочия короля.

Он предал Томаса, умершего за то, чтобы успешно выполнить эту миссию.

И теперь ему некуда было идти. Он даже не знал, сможет ли вернуться в Гоа.

А что касается пресвитера Иоанна... Он как был призрачной фигурой, так ею и остался. Понурив голову, Ричард отправился в караван-сарай и поведал обо всем, что с ним произошло, Прабханкару.

— Очень плохи дела, — согласился индиец. — И что вы намерены делать теперь, сахиб?

Ричард отметил, что Прабханкар впервые с начала путешествия не сказал «мы».

— Я не знаю, — признался он. — Как долго мы можем оставаться здесь, не платя за постой?

— Всего три дня, сахиб. Но нам нужна еда. Припасов у нас осталось совсем немного.

Ричард кивнул, соглашаясь.

— Нам придется продать одно из наших животных. Ты можешь сделать это?

— Да, сахиб, попробую. За лошадь можно взять хорошие деньги.