Могол

Гила родила дочь Исканду весной 1528 года. Она полностью примирилась со своей судьбой и даже — Ричард это почувствовал — была способна испытывать удовольствие от близости со своим необычным мужем.

Только ее мать Маджхаба продолжала относиться к нему с позиции, изменяющейся от презрения до ядовитости. Ричард не сомневался, что она делает жизнь своей дочери невыносимой, но Гила, казалось, умела совладать со вздорным характером матери.

Однако для домашних дел времени у Ричарда оставалось мало. С окончанием сезона дождей Бабур приказал армии двигаться на восток. С раджпутами был заключен мир, и хотя Бабур знал, что индусские принцы просто дожидаются исхода его борьбы с Лоди, все же он чувствовал уверенность, что на какое-то время его тыл в безопасности.

Могольская армия теперь насчитывала около двадцати пяти тысяч человек. Бабур даже использовал нескольких слонов, хотя они больше трудились на прокладке дорог, чем участвовали в военных действиях. Его главной силой оставались, как всегда, легкая кавалерия и пушки, хотя в последнее время он воспринимал дивизион индусских пикинеров с большим удовлетворением.

В этой кампании Хумаюн в первый раз смог сопровождать отца. Давлат-хан ныне пользовался полным доверием, и его оставили командовать в Агре. Камран сопровождал армию как обычно в качестве отцовского тавачи — адъютанта. Те же функции выполнял принц Аскари, а Хиндал остался в Агре.

Хумаюн принял на себя, командование дивизионом кавалерии на правом фланге — главной ударной силой Бабура, но проводил много времени, разъезжая с Ричардом, расспрашивая его об Англии и Европе и изучая непривычные монголам манеры копьеносцев.

— Как нам сражаться, Блант-эмир, — спросил он, — против целой армии пеших воинов, вроде той, в которой, по вашим словам, воевали в Испании?

— Думаю, хорошо вооруженная и дисциплинированная пехотная фаланга почти всегда способна нанести поражение кавалерии, мой господин, — ответил ему Ричард.

— Разве туча наших стрел не расстроит эту дисциплину?

— Может быть. Но не забывайте, что в каждой нашей фаланге будет отряд аркебузеров, чтобы держать ваших всадников на расстоянии.

Хумаюн, конечно, внимательно осмотрел ружья Ричарда и даже один раз выстрелил. И все-таки они не произвели на него впечатления. Как тогда, так и сейчас он, казалось, остался равнодушным.

Но интерес юноши к Западу обнадеживал Ричарда. Он все же надеялся убедить Бабура позволить ему вернуться домой в качестве посла.

Надежду на быструю победу над Лоди вскоре пришлось оставить. Султан, как он сам себя величал, старательно избегал открытого сражения, отступая перед монгольской армией, и ждал сезона дождей, Чтобы отсидеться под его защитой.

Так и случилось к тому времени, как Бабур дошел до долины реки Джамны, что возле святого индусского города Праяга, где Джамна впадает в Ганг. До этого места они встречали слабое сопротивление, разве что от случая к случаю, со стороны фанатичных индусских племен, которые выступали против и Лоди и моголов, поскольку все они были мусульманами. Известие о большом отряде индусов, сражающемся на стороне могольской армии, тем не менее рассеяли страхи местных жителей, подогреваемые пропагандой Лоди о массовых убийствах.

Именно от жителей Праяга Бабур узнал, что Ганг течет на восток и через несколько сот миль впадает в море.

Он пытал Ричарда:

— Может ли это быть правдой?

— Думаю, вполне, мой государь.

— А море, о котором они говорят, может быть океаном?

— Я вполне допускаю это.

На самом же деле он этого не знал.

— Если океан через тысячу миль, мы должны достичь его, Блант-эмир. Умереть и не увидеть моря — это недостойно меня. — Он задумался. — А как ты полагаешь, Ричард, Тимур видел океан?

Они провели много часов, обсуждая походы Тимура из Центральной Азии в Россию, Персию, Турцию, Индию, правда, не дальше Дели, и, наконец, в Китай, где великий полководец и умер.

— Судя по тем сведениям, что вы мне рассказали, я бы сказал — нет. Он мог видеть Средиземное море, но это всего лишь внутреннее море...

— Тогда хоть в чем-то, в конце концов, я достигну большего, чем он, — сказал Бабур со скрытым удовлетворением.

Ричард решил, что желание взглянуть на океан затмило в пытливом уме Бабура планы окончательного сражения с Лоди. Так это было или нет, но их наступление продвинулось не далее святого индусского города Бенареса, когда начались дожди. Лоди, без сомнения, надеялся, что Бабур вернется в Агру, но моголы разбили лагерь близ Бенареса.

— Я никогда не знал такого климата, — признался Бабур. — У нас в Туркестане бывает холодная зима, но все же можно устраивать походы по снегу, в каком-то смысле это даже проще, поскольку реки замерзают, но эти проклятые дожди превращают все вокруг в непроходимую трясину. Это настоящее бедствие. — Как всегда он ухмыльнулся. — Но ни один из нас не вернется в Агру, пока Махмуд Лоди не умрет.

Нашли женщин для его офицеров и людей, и они разнообразили свою жизнь в лагере как только могли, коротая время, пока лил дождь, который здесь оказался еще сильнее, чем в Агре.