Могучая крепость

Сабрахан был невысоким человеком, даже ниже Тирска, с быстрыми, ловкими руками, который был необычайно эффективен и нисколько не стеснялся запугивать своего адмирала, заставляя его помнить о таких мелочах, как еда или сон. Он также был отличным поваром, который, вероятно, мог бы зарабатывать на жизнь в качестве шеф-повара, если бы захотел, и Тирск был полностью уверен в его способности управлять графским винным погребом и погребом с крепкими спиртными напитками.

Несмотря на это, камердинер никогда не пользовался популярностью у других членов персонала Тирска, домашнего или флотского. Они ценили его хорошие качества, но они также были слишком хорошо — можно сказать, болезненно хорошо — осведомлены о его тщеславии и высокомерии. Сабрахан был гораздо больше озабочен почтением, оказываемым человеку такого происхождения и ранга, как Тирск, чем когда-либо сам граф. Он был известен тем, что доводил персонал постоялых дворов и гостиница до бешенства, требуя свежего постельного белья, чистых полотенец, горячей воды, — «и никаких оправданий, пожалуйста!» Он был вполне способен делать то же самое на борту корабля, и у него была заслуженная репутация человека, безжалостно запугивающего камердинеров и стюардов простых капитанов кораблей. Это уже не говоря про его легендарные ссоры с коками и казначеями разных флагманских кораблей на протяжении многих лет.

Тирск был так же хорошо осведомлён о слабостях своего камердинера, как и любой другой, и Сабрахан знал, что лучше не делать ничего подобного в присутствии графа. В то же время, Тирск также понимал, как трудно было бы найти столь же способную замену. Кроме того, Сабрахан был с ним почти восемь лет.

Камердинер быстро прошёл по толстому ковру, покрывавшему палубу, поставил большой серебряный поднос с двумя графинами виски и одним бренди на боковой столик и повернулся лицом к Тирску.

— Я принёс «Стелмин», «Вейхан» и «Теристан», милорд, — сказал он, указывая на графины. — Этого будет достаточно?

— Более чем, — согласился Тирск.

— Я также сообщил на камбузе, что вам потребуется горячий шоколад для ваших гостей, если они того пожелают, — продолжил Сабрахан. — И, как вы и приказали, обед будет готов к подаче точно к четырнадцати часам.

— Хорошо. — Тирск кивнул головой, затем посмотрел мимо камердинера, так как в салон вошёл Мартин Ванвик, его личный секретарь и старший клерк.

Секретарь был значительно выше Сабрахана, несмотря на небольшую сутулость в плечах, и немного близорук. Тем не менее, он был одним из лучших секретарей, которых Тирску когда-либо посчастливилось иметь… И они с Сабраханом искренне ненавидели друг друга.

«Что есть, то есть, — сухо подумал граф, наблюдая, как они очень осторожно стараются не смотреть друг на друга в его присутствии. — Я думаю, что на самом деле почти все ненавидят Пейера. И как бы мне ни было неприятно это признавать, он даёт им множество причин для этого».

— Если вы удовлетворены, милорд, я пойду и займусь приготовлениями, — сказал камердинер. Тирск кивнул в знак согласия, а Сабрахан выпрямился, слегка поклонился и удалился с величавым величием… каким-то образом ухитрившись при этом полностью проигнорировать существование Ванвика.

«Лангхорн! — Тирск задумался. — А я-то думал, это мои отношения с Торастом были плохими!»

Он всё ещё посмеивался над этой мыслью, когда лейтенант Бардейлан снова постучал в дверь его каюты.

— Войдите! — сказал Тирск и быстро пересёк каюту, чтобы поприветствовать своих посетителей.

Павел Халинд был почти ровесником Тирска, примерно на фут выше и выглядел значительно менее потрепанным погодой. Викарный епископ Стейфан Мейк был ростом где-то посередине между Тирском и Халиндом, с густыми серебристыми волосами и живыми карими глазами. Он был энергичным человеком, излучавшим ощущение сдерживаемой энергии, хотя Тирску говорили, что епископ питает серьёзную слабость к сладкому мясу[13]. Согласно источникам графа, эта слабость к сладостям была одной из причин, по которой Мейк так фанатично относился к физическим упражнениям. Те же источники сообщили, что Мейк делал всё возможное, чтобы скрыть эту слабость, очевидно, полагая, что это плохо сочетается с репутацией Ордена Шуляра, радевшего за строгость и самодисциплину. Что касается самого Тирска, то он счёл это довольно обнадеживающим признаком того, что шулярит он или нет, официальный интендант флота или нет, но епископ тоже был человеком.

— Милорд. — Граф первым поприветствовал Мейка, склонившись над его протянутой рукой, чтобы легко поцеловать епископский перстень. Затем он выпрямился и протянул руку Халинду, который широко улыбнулся, принимая её. — Павел.

— Адмирал, — ответил Мейк с улыбкой. — Рад вас видеть, хотя я должен признаться, что поездка через гавань была несколько более… оживленной, чем я позволял себе надеяться.

— Мне жаль это слышать, милорд. Как вы знаете…

— Пожалуйста, милорд! — сказал епископ, поднимая левую руку с вытянутым указательным пальцем. — Я прекрасно осведомлён о причинах — официальных причинах — нашей встречи здесь.