Могучий русский динозавр. №2 2021 г.

Тогда возьмёт ребёнка на руки и положит себе на горячую грудь, под толстый вязаный свитер, под тяжёлую колючую шубу. Встанет в снегу и будет идти во тьме, нести будет ребёнка, пока не обессилеет. Ребёнок руками и ногами обхватит тёплое, прижмётся изо всех сил и будет дрожать, уткнётся лицом в шею, о бороду лицо царапая, задыхаясь от горячего перегара. Обессилев, упадёт на колени, и ребёнок будет засыпать вместе с ним, холодной зимой, надолго замерзать во мгле.

Ребенок не спит, ребёнок толкает, щиплет. Дёргает ребёнок замёрзшую от дыхания бороду, примёрзла шуба, онемело могучее тело. Ребёнок хочет разбудить, кусает грудь до крови, плачет, тянется руками через горло свитера к лицу, пальчиками тычет в холодные веки. Ребёнок хочет разбудить. Ребёнок разбудит.

– Просыпайся, – плачет ребёнок.

– Я не сплю, – он отвечает.

– Ты замерзаешь, – плачет ребёнок.

– Не замёрзнем, – он отвечает.

Он встаёт, ребёнок цепляется за его шею, ножками упирается в брючный ремень; он придерживает ребёнка рукой.

Ночь здесь стоит, мгла чёрная. Снег во тьме идёт, мгла белая. Громко крикнула вдалеке женщина:

– Ты что, блядь, делаешь?! – потом тихо, и снова крик:

– Ты охуел, блядь?!

На ногах обессилевших побрёл он как мог к крикам, рукой держал ребёнка, другую сжимал в кулак. Уже ближе кто-то сквозь зубы сказал:

– Ебись, сука.

Женщина крикнула:

– Ты ебанутый, кого ебись, мороз под тридцать, нахуй!

Быстрее побрёл, зашевелилась тьма, и он сказал:

– Ничего не бойся.

Замахнулся во тьму рукой, ножки ребёнка болтались из-под свитера; он прижал ребёнка к себе крепче, замахнулся кулаком, снова замахнулся и снова.

– Мне не въеби смотри! – крикнула совсем близко женщина.

Содрогнулся в руках у него ребёнок, кулак ударил крепкое, треснули кости во тьме, что-то упало в снег и не двигалось.

– Так ему, хуеплёту, и надо, – сказала женщина. Похрустел снег, близко дышала женщина, тяжело дышала. Положила ладонь на его локоть, подняла руку и положила на плечо, пощупала шапку, бороду заледенелую. Отняла руку и сказала:

– Нихуя себе, какой ты огромный, блядь. Откуда ты тут, нахуй, взялся?

– Пришёл.

– Пришёл он, ёптить. Откуда ты пришёл?

– Не помню, пьяный был.

– То-то слышу, перегар пизданутый.

– Ты не ругайся так.

– А чё мне не ругаться, блядь нахуй?

– Я с ребёнком.

– С каким, блядь нахуй, ребёнком?

– У меня, здесь, подобрал.

– А нахуя тебе ребёнок? Вот вы тут все, сука, ебанутые! Этому ебаться в минус тридцать, этому ребёнок.

– Не ругайся, говорю! – громко он сказал. И тихо стало, больше не говорил никто.

– Звать-то тебя как? – потом тихо сказала женщина.

– Леонид Семёнович.

– А ребёнок где?

– Вот.

Леонид Семёнович пощупал во тьме, отыскал руку женщины и положил на свитер. Рука женщины под шерстью сжала коленку, погладила спину, вздрогнуло и сжалось под её рукой.

– Не бойся, крошечка, – сказала женщина.

Леонид Семёнович погладил ребёнка под свитером.

– И куда его теперь? – спросила женщина.

– Пусть со мной будет, пока не рассветёт.

– Тут уже не светает.

– Кто-то всё равно встанет снег чистить утром.

– Да, встают обычно, может, вынесут тебе похмелиться.

Свет загорелся в окне. Жёлтый свет, глухой, неяркий свет на снегу. Под светлым окном козырёк из бетона, под козырьком дверь. Стена высокая, длинная, окна, окна, и свет в окнах не горит.

Открылось светлое окно, мужчина выглянул, посмотрел кругом, бросил вниз лопату, вылез на козырёк, прыгнул в снег.

– Блядь, сколько ж намело-то, нахуй.

Мужчина взял лопату и у двери стал чистить от снега. А с неба снег падал снова, поднял мужчина голову, не видно ему было неба.

Леонид Семёнович от света сощурился, смотрел на женщину, смотрела женщина на Леонида Семёновича.

Шапка у Леонида Семёновича большая, борода седая заледенела. Шуба длинная лежит в снегу, под свитером держит ребёнка огромный Леонид Семёнович огромной ладонью.

Женщина когда-то была красивая, волосы у неё спутаны, в изодранном пальто от мороза прячется, в снегу её шапка лежит. А рядом с ними лежит мужчина, жопа голая и кровь идёт из лица: красный кругом снег.

Мужчина с лопатой их увидел, идёт в глубоком снегу, лопату следом тащит. Подошёл, глянул мельком на женщину, на Леонида Семёновича долго смотрел, потом на человека, что лежал в снегу.

– Он мёртвый, чи шо?

– Не знаю.

– Ёбнул его?

– Не знаю.

– А за шо?

– Ебаться ему приспичило, – сказала женщина.

– Как у них на таком морозе хуй-то стоит, – покачал головой мужчина.

– Вот и мы про то, блядь нахуй.

– Не ругайтесь, ребёнок боится.

– Какой ребёнок, блядь?

– Не матерись, у него ребёнок там, – показала женщина на живот Леонида Семёновича.

– Ты что, блядь, забеременел?

Леонид Семёнович взял руку мужчины и потащил.

– Э, бля! – мужчина сказал. Леонид Семёнович руку мужчины положил на свитер. Под свитером вздрогнуло и сжалось.

– А, – сказал мужчина.

– Ребёнку в тепло надо.

Мужчина вытер нос перчаткой.

– Надо значит надо.

– И покормить.

– Пойду жинку будить, накормит, – мужчина побрёл к двери, лопату тащил за собой. Обернулся мужчина, поглядел: Леонид Семёнович следом шёл.

Поравнялся мужчина с Леонидом Семёновичем, рядом брёл.

– Ты-то сам откуда?

– Не местный.

– И за каким ты сюда приехал?